— Комнаты разделены, общая у нас будет только гостиная. Это в целях безопасности, — прищуривается Рамис. — Или ты меня боишься, Айлин?

— Я не согласна, Рамис, я же говорила тебе, что не согласна…

— Боюсь, что у тебя нет выбора, Айлин, — жестко чеканит Рамис и заходит в апартаменты с дочерью на руках.

12. Глава 12

Рамис

— В чем причина, Рафаэль? Я хочу докопаться до истины и понять, что с моей дочерью.

— Я понимаю тебя, Рамис. Так, ты говоришь, твоя бывшая жена водила девочку по врачам? — уточняет он.

Я усаживаюсь в кресло напротив Рафаэля и развожу руками, мол, жена клянется, что так.

Мы были хорошими товарищами, вместе служили, сразу после армии Рафаэль поступил в медицинский университет и только через десять с лишним лет открыл свой центр, хотя я давно ему говорил, что делать на ставке нечего и надо нести свое имя в массы.

«Медико-генетический центр Борковского» сразу заслужил большой авторитет и доверие, поэтому к Рафаэлю приезжают из разных точек мира.

Приехал и я, чтобы показать ему свою дочь. После осмотра и изучения документов прошлых лет Рафаэль попросил Айлин с дочерью подождать снаружи. У него был ко мне разговор.

— Говорит, что показывала ее многим специалистам. Генетикам — тоже, — отвечаю ему.

— Сразу я сказать ничего не могу, но заключений, которые она привезла с собой, слишком мало. Я бы сказал: недостаточно.

— К чему ты ведешь, Раф?

Рафаэль разводит руками и поправляет свой белоснежный халат. После армии мы поддерживали общение, чуть позже наши пути разошлись, а встретились снова только несколько лет назад, когда его знакомое имя стало разлетаться по стране. Мы увиделись, вспомнили прошлое, тогда я упомянул про первую беременность Айлин, спросил о вероятности врачебной ошибки и пожалел, что тогда с Борковским не было связи. Я бы привез к нему Айлин, мы бы прошли обследования.

И ничего бы не изменилось.

В диагнозе первого плода я был уверен.

— Рамис, я веду к тому, что проблема выявления генетического заболевания состоит в том, что в этом процессе должны быть задействованы оба родителя. Это важно. Почему Айлин не пригласила тебя для обследования? Ты говоришь, что она намеренно скрывала от тебя дочь?

— Четыре года.

— Вот и ответ, Рам, — припечатывает Рафаэль. — Я могу предположить, что она пренебрегла здоровьем дочери, лишь бы не обращаться к тебе, но я не хочу в это верить.

— Думаешь, могла? — спрашиваю звенящим тоном.

— Это твоя женщина, тебе виднее. Но давай не будем делать преждевременных выводов, сегодня мы получили от вас троих материалы для исследования и собрали анамнез, теперь нам нужно время. Я лично буду заниматься вопросом здоровья твоей дочери.

— Спасибо, Рафаэль.

Я стискиваю челюсти, уверенный в том, что Айлин могла сделать из гордости все, что угодно. Ярость закипала по венам.

Дверь кабинета я открываю чуть ли не с ноги. Сдерживаю себя только из уважения к другу, чтобы не снести его центр к чертям, и еще ради дочери. Она сидела рядом с Айлин и напевала ей какую-то мелодию.

Почувствовав приближение, Айлин поднимает глаза и замирает.

Чувствуешь, Айлин? Чувствуешь мое негодование?!

Неужели ты не смогла пересилить свою гордость и обратиться ко мне за помощью хоть раз за все эти четыре года?! Неужели страх ко мне оказался сильнее страданий дочери?!

— Что сказал врач? — спрашивает она, резко поднимаясь с места. — Почему ты запретил заходить с тобой? Там что-то серьезное?

Чуть нервно пригладив брюки, Айлин вопросительно смотрит на меня. Увидев ее невинное выражение лица, я резко хочу остаться с ней наедине и узнать, как все было на самом деле, действительно ли она наплевала на заключения врачей, лишь бы не обращаться ко мне за помощью, но в наш диалог встраивается Селин: