— Там же ничего не видно, Селин. Ночь почти, — говорю ей ласково, не веря в то, что она совсем, ну ни капельки не боится высоты.

— Кажется, что переживаешь здесь только ты, — многозначительно произносит Рамис, положив руку на мой подлокотник и, тем самым, став ближе.

— Вовсе нет. Просто это стресс для ребенка.

Я вновь бросаю взгляд на Селин, затем смотрю на Рамиса и еще больше злюсь от его усмешки на губах.

— Или для тебя, Айлин? Может, это просто тебе не нравится, что я нахожусь так близко?

— Это временно, Рамис, — отвечаю прохладно, держа себя в руках. — Кстати, на сколько мы летим? Я не могу позволить себе слишком большой отпуск.

— Все будет зависеть от скорости обследования. И от проблемы, которую мне необходимо решить.

— Реши ее, пожалуйста, как можно быстрее. В конце концов, ты уедешь в столицу, и мы с Селин останемся одни. Я не хочу бояться каждого шороха.

— Я сказал, что решу, — сдержанно отвечает Рамис. — Отчасти поэтому я никогда не планировал заводить детей, Айлин. Это слабое место любого человека.

Я решаю проигнорировать последнее признание Рамиса, чтобы не развивать эту тему дальше, потому как чувствовала, что в таком случае могу наговорить много лишнего, а рядом сидела Селин. Она и без того порой слишком часто бросала на нас с Рамисом любопытные, будто все понимающие взгляды.

Чуть позже Селин все же отлепляется от иллюминатора, играет в видеоигры и даже соглашается съесть свой остывший ужин, который подавали пассажирам первого класса почти сразу после взлета.

— Я хочу еще полетать, — произносит Селин, когда самолет приземляется, и мы вынуждены его покинуть. — Так не хочется уходить, мамочка! Мне так здесь понравилось!

— Полетаем еще, — опережает меня Рамис. — Домой мы тоже полетим на самолете, Селин, а сейчас нам нужно выходить. Поднимайся, маленькая.

Селин меняется в лице, и спектр ее эмоций взлетает от грусти до безумной радости, а я не решаюсь уточнить, какой дом Рамис имеет в виду. Надеюсь, что он не думает, что мы с Селин будем часто летать к нему в столицу.

На выходе из аэропорта нас встречает нанятый личный водитель Рамиса с автомобилем, и у меня возникает чувство дежавю, будто мы снова оказываемся дома, но это не так. Мы находились за сотни километров от нашего привычного мира, и это меня сильно пугало.

Мы с Селин забираемся внутрь, и я пристегиваю ее к детскому креслу, а Рамис садится вперед. За нами наготове стоит еще несколько похожих машин, в которых находится привычная охрана. Автомобиль плавно трогается, увозя нас все дальше — в полную темноту и неизвестность. Не так я, конечно, представляла себе первую поездку с дочерью на море.

Дорога в пути занимает немного времени, но Селин успевает уснуть. Я держусь из последних сил, хотя и чувствую полную опустошенность вперемешку с безнадежностью.

…— Мы приехали, Айлин, — доносится до меня голос бывшего мужа.

Я все-таки уснула. Открыв глаза, я озираюсь по сторонам и понимаю, что мы, наконец, добрались до наших апартаментов. Рамис распахивает дверь и молча поднимает сонную Селин на руки.

— Не будем ее будить, — комментирует Рамис, поймав мой взгляд. — Пойдем, Айлин.

Внутри меня что-то колышется и сопротивляется, но я выбираюсь из автомобиля и беспрекословно следую за ними.

Мне тревожно.

И немного страшно. Ночь, новый город, я оказываюсь с Рамисом один на один, хотя еще утром не могла себе такое даже представить.

Вот только последней точкой невозврата для меня становится новость, что жилье с бывшим мужем у нас будет… одно на троих.

— Я же просила о раздельном проживании, Рамис, — говорю тихо, чтобы не разбудить дочь.