— Хочу, хочу!.. А мама?..

— Мама тоже поедет, — отвечает Рамис, скользнув по мне медленным, тягучим взглядом. — Мы поедем втроем. Ты, мама и я.

— Это нечестная тактика! Ты действуешь нечестно, Рамис, — шепчу в его сторону, едва сдерживая себя от вспышки гнева.

Селин радуется известию о море. Кажется, что она вмиг позабыла обо всех своих страхах, и это, наверное, должно быть самым главным для матери, вот только я все равно чувствовала себя просто ужасно.

— Во-первых, пока я буду искать людей, которые тебе угрожали, оставаться в городе небезопасно. Работа и садик в любом случае будут под запретом.

— Под чьим запретом?!

— Под моим, Айлин, — спокойно возражает Рамис. — Во-вторых, Селин нужен морской воздух. К тому же, на юге живет и работает хороший генетик, мы отвезем дочь к нему и пройдем весь путь: от анализов до лечения.

— Как все удачно для тебя сложилось. Я уже начинаю думать, что сегодняшний инцидент — твоих рук дело!

Рамис поднимает ладонь и касается моей шеи. Мягко и даже ласково, но я все равно незаметно дергаюсь от этой близости.

— Я бы не позволил никому прикоснуться к тебе. Даже если в результате этого мне бы выпал шанс быть с тобой наедине столько, сколько влезет.

— Номера отдельные, — произношу прерывисто, отстранившись от Рамиса.

— Что?

— На юге у нас с Селин должен быть свой номер. А у тебя свой. И это только ради лечения Селин.

— Только ради Селин, — повторяет Рамис с легкой усмешкой и, наконец, отстраняется от меня. — Вылет сегодня, Айлин.

— Сегодня?!

— Я забыл сообщить: пока я смотрел камеры, помощница подыскала для нас апартаменты и билеты на сегодня. У тебя есть время на сборы, Айлин.

— Помощница? — не удерживаюсь, бросив колкий взгляд на Рамиса. — Я даже в самолет не сяду, который Тамила для нас «подыскала».

Сообразив, в чем дело, Рамис холодно оповещает:

— Тамила была уволена. Она получила наказание, Айлин. Наказание за тебя.

— Правда?

— Правда, Айлин.

Я опускаю лицо, покусывая губы. Вспоминается та ночь, когда она сняла трубку, а мне было так плохо…

И почему-то от осознания, что Рамис больше не с ней — становится чуть-чуть легче дышать.

Бывший муж и его люди провожают нас до квартиры. Рамис сообщает, что в нашем распоряжении есть несколько часов на сборы. Мне хочется ответить ему что-то колкое, вроде того, что он испортил нам всю жизнь и все наши планы, но в последний момент я прикусываю себе язык и иду собираться.

Дело близилось почти к ночи, когда мы, наконец, собрали вещи. Селин, взбудораженная известием о море, даже не поспала перед своим первым полетом. Она самостоятельно собирала свои вещи и любимые игрушки и почти каждую минуту повторяла: «море, море, море…», а я, не понимая, чего ожидать от этой поездки, все часы пребывала в сомнениях.

Поэтому к тому времени, когда автомобиль Рамиса останавливается возле подъезда, я долго не решаюсь выйти к нему.

И если бы я только знала, чем закончится эта поездка, я бы ни за что не вышла к Рамису, не села бы в его автомобиль и не поехала бы с ним на море…

***

Первый полет Селин проходит очень даже спокойно и совсем не так, как я себе представляла.

Мне казалось, что она будет хныкать или что она жутко испугается, когда шасси, наконец, оторвется от земли, и самолет устремится в небо. Я даже успела поругаться с Рамисом на тему того, что Селин нужно было больше времени, чтобы настроиться на полет.

Ругалась, как оказалось, зря: Селин невозможно было оторвать от иллюминатора. Она буквально прилипла к нему и наотрез отказывалась даже от сладких круассанов, которые Регина заботливо принесла нам перед отъездом. Я долго извинялась перед Региной, а она сказала, что мне давно нужно как следует отдохнуть и что теперь настала моя очередь устроить себе настоящий отпуск.