— Тогда предлагай, Айлин. Три моих предложения ты отвергла. Твоя очередь.

— Я не знаю…

— У тебя есть время подумать. Я позвоню на днях, как освобожусь. Кстати, как съездила к своему жениху? Не передумала выходить за него замуж?

— Это тебя уж точно не касается! Всего хорошего!

Не спрашивая у Рамиса, от чего или для кого он собрался освобождаться в своем отпуске, я сбрасываю трубку, а после — еще некоторое время остужаю собственные мысли, захожу в пекарню у дома за любимыми круассанами дочери и только потом возвращаюсь домой.

На следующий день, ровно в восемь утра действительно приезжает лаборант. Процедура взятия биоматериала занимает немного времени, поэтому сонная Селин даже не понимает, что происходит, после чего я собираю и отвожу ее в сад, из которого она возвращается с достаточно высокой температурой. Садик начался с сентября, и за пару месяцев мы уже успели переболеть и выздороветь раза три, не меньше.

И вот опять.

Достав ящик с лекарствами и градусником, я вынуждена остаться дома и скинуть часть своих трудовых обязательств на Регину. Впрочем, несколько дней назад мы и вовсе должны были сбежать из города на неопределенный срок, поэтому болезнь Селин выглядит на этом фоне как совсем крохотный нюанс.

Омрачает лишь одно — очень скоро приходят результаты теста на отцовство. Рамису и мне документы поступают одновременно, но я раскрываю белый конверт без особого энтузиазма.

Ведь я знала, что увижу в акте заключения о биологическом отцовстве, и результаты проведенного теста между Рамисом и Селин лишь подтверждают это окончательно и бесповоротно.

Ребенок: Алиева Селин Муратовна.

Предполагаемый отец: Валиев Рамис Аязович.

Вероятность отцовства: 99,9999%%.

Сжимая в одной руке бумагу с результатом, а в другой — сладкий сироп для дочери, меня добивает звонок от Рамиса.

— Убедился? — спрашиваю его тихо, ответив на звонок.

— Я хочу, чтобы в ее свидетельстве стояло мое отчество.

— Ну, это уже слишком, — выдыхаю со свистом.

— Слишком — это давать отчество по своему отцу, Айлин.

— Рамис, ты не хотел детей. Почему для тебя так важно, чье отчество будет у Селин?

— Она и моя дочь тоже. Бумаги у тебя на руках. Прочитай еще раз, Айлин, — произносит он довольно убедительно.

— Я прочитала, черт возьми, — не выдерживаю я, скрывшись от дочери в другой комнате. — А теперь послушай ты: четыре с половиной года назад ты заявил о разводе и…

— Да к черту что было пять лет назад! — взрывается Рамис.

— …ты отправил меня на аборт! Я молила тебя! Каждую ночь перед визитом в больницу я молила сохранить этого ребенка, я умоляла тебя перед кабинетом врача!

— К черту все, что было кучу лет назад!

— Не к черту! Я не могу так легко забыть…

— Боюсь у тебя нет выбора. Я собираюсь принимать участие в жизни дочери не меньше, чем ты. Ты еще ничего не поняла, Айлин?

— Иди к черту, Рамис! — бросаю напоследок и сбрасываю вызов.

А затем, опустив руки вдоль тела вместе с апельсиновым сиропом и зажатым телефоном, я понимаю, что нет.

До этого момента — я еще ничего не понимала.

И то, что Рамис в моей жизни теперь, увы, навечно — тоже.

9. Глава 9

Сегодня шел четвертый день, как Селин температурила, и все это время мне приходилось переносить встречи с Рамисом без причины, ведь о температуре дочери я решила ему не сообщать.

Рамис звонит почти каждый день, и каждый день мне приходится говорить что-то в духе про волшебное «завтра», а в какой-то момент я и вовсе перестаю отвечать на его звонки, посвятив все свободное время тому, чтобы сбить температуру дочери и облегчить ее кашель. Лечение дается нам с трудом, но к частым болезням дочери я уже привыкла. Каждый год врачи лишь разводят руками и объясняют это слабым иммунитетом ребенка, выписывая нам путевки в санаторий или рекомендуя отвезти дочь на море, чтобы подышать морским воздухом.