— Я слушаю, Рамис, — повторяю устало.

— Завтра утром к вам приедут из лаборатории. Я хочу уладить вопрос с отцовством.

— С отцовством? Ты что, хочешь официально заявить права на Селин?

Я чувствую, как во мне поднимается паника и поэтому сдавливаю телефон сильнее и одновременно усаживаюсь на заметенную снегом лавочку. Домой подниматься не спешу, потому что знаю, что тогда Селин моментально считает мое состояние.

А мое состояние оставляло желать лучшего. Как и настроение. Как и чувство беззащитности перед Рамисом и его возможностями, касающиеся моей дочери.

И это я еще от встречи с Вадимом не отошла…

— Для начала я хочу уладить вопросы с тобой, — предупреждает Рамис вкрадчиво. — Надеюсь, что после подтверждения моего отцовства ты перестанешь препятствовать нашим с Селин встречам, и мне не придется доказывать свое отцовство в суде. Ты ведь этого не хочешь?

Голос Рамиса звучит уверенно и спокойно, чего не скажешь обо мне. Прикрыв глаза, я тихонько выдыхаю и незаметно сжимаю кулаки, боясь разбить собственный телефон.

— Ты что, угрожаешь мне судом? — спрашиваю без сил.

— Ты везде видишь угрозы, Айлин. Но, тем не менее, если это единственный способ усмирить твою строптивость, тогда да. Я тебя предупреждаю.

Я кусаю губы, сдерживая рвущиеся изнутри колкости в адрес бывшего мужа и все самые нелестные слова.

Как я могла влюбиться в этого мужчину?

Как могла мечтать выйти за него замуж?

Боже, я даже на слухи глаза закрывала и ни разу у отца не спросила, хороший это мужчина или нет.

Ведь я думала, что хороший.

Думала, что за другого меня не отдадут…

Как же я ошибалась.

— Допустим. Во сколько они приедут? У Селин садик, а у меня работа, — предупреждаю Рамиса.

— В восемь утра.

— Хорошо. Я задержусь, раз ты просишь, — отвечаю сквозь зубы.

— Я не прошу, но ты задержишься, — парирует Рамис в ответ. — Также я хочу увидеться на этой неделе. Хочу сводить Селин в океанариум.

— Это исключено, Рамис.

— Что ты сказала? — вкрадчиво спрашивает он, подумав о моем отказе касательно встречи.

— Я имею в виду океанариум, — произношу спешно. — Я считаю, что это неестественная среда для животных. Особенно для крупных, таких как киты, дельфины и касатки. Океанариумы для них — это как колония строгого режима, ведь им нужны огромные пространства. Как в океане, понимаешь? И даже самый большой бассейн в мире не станет для них раем.

Рамис молчит, видимо, переваривая информацию, и я тоже замолкаю, позволяя себе отдышаться.

— Допустим, — соглашается Рамис, но по голосу я ясно чувствую, что он ничегошеньки не понял. — Тогда давай в зоопарк.

— Серьезно? Ты еще в цирк предложи, — закатываю глаза. — Неужели ты не понимаешь, что это финансирование жестокого обращения с животными? Животные будут страдать в клетках и бассейнах до тех пор, пока люди посещают подобные места.

В телефоне наступает тяжелое молчание. Я прямо на расстоянии чувствовала, насколько Рамису тяжело дается этот разговор, но и приучать Селин к циркам и зоопаркам я не стану даже в угоду бывшему мужу.

— Вообще-то я уже купил билеты в цирк, — произносит он низким тоном. — Через две недели приезжает известный дрессировщик. Взял в первый ряд.

— С кем пойдешь? — спрашиваю с энтузиазмом.

— Айлин, следи за языком, — напоминает Рамис. — Я уже понял, что ты не согласна.

Я замолкаю, прикусывая щеку изнутри.

— Хорошо, я прикажу вернуть билеты в цирк, — произносит Рамис спустя время. — Но у меня создается ощущение, что ты откажешься от любого моего предложения.

— Просто ты предлагаешь не то, — привожу аргумент в свою защиту.