Я им не верила, ведь папа не мог отдать меня за бандита, но оказалось, что не только отдал, но и продал.

Я складываю руки на коленях и стремлюсь разбавить гнетущую атмосферу в палате:

— На улице невероятно холодно. И метет как зимой, хотя только ноябрь. Кстати, твои родители уже приезжали? А сестра, Лана?

Вадим кивает. Дважды. Значит, всем уже известно.

— Сказал, что упал, — произносит Вадим тяжело. — Не переживай.

Я киваю.

С родителями Вадима я еще не была знакома, а вот с Ланой мы встречались уже несколько раз. Его старшая сестра сразу отнеслась ко мне с сомнением, ну, еще бы — кому нужна разведенка с прицепом? Да еще и с бывшим мужем, который не знает о ребенке. Вот и Лана не хотела для брата такого сомнительного счастья, и я ее не осуждала.

— Лана не поверит, — говорю ему. — Она поймет, что ты пострадал из-за меня.

Вадим снова не отвечает, и тогда я перевожу диалог в другое русло и начинаю говорить на отвлеченные темы, лишь бы не затрагивать эту ночь и произошедшее. Вадим слушает, не перебивая, а через десять минут в дверь требовательно стучат и сообщают, что часы приема давно кончились, а я и без того задержалась.

— Мне пора, но в следующий раз я приду вместе с Селин. Уверена, она по тебе скучает…

На мои слова Вадим качает головой, а затем берет в руки телефон и печатает для меня текстовое сообщение:

— Айлин, для начала тебе лучше уладить вопросы с бывшим мужем и решить, как вы собираетесь воспитывать общую дочь. Потом уже поговорим.

— Вадим, ни о каком общем воспитании речи не идет. Он уедет, и все будет как прежде, — произношу спокойно, хотя перед глазами все плывет и внутри жутко дергается.

Я подхожу ближе и кладу свою ладонь на ладонь Вадима.

Раньше в глазах Вадима было много тепла и казалось, что его любви хватит на двоих. Теперь я этого тепла не вижу. И любви словно — тоже.

— Ты предлагал мне выйти за тебя замуж. Я согласна, Вадим. Я серьезно. Я готова.

Я улыбаюсь, поглаживаю его безымянный палец без кольца и верю, что все может быть как раньше.

Однако, все рушится в тот миг, когда Вадим качает головой. Отрицательно.

Он снова печатает и показывает мне:

— Уладь вопросы с бывшим мужем. Это ты думаешь, что можешь выйти замуж, но не каждый отец согласится на то, чтобы его дочь воспитывалась левым мужиком. Ты думаешь, у меня просто так сломана челюсть?

Я убираю руки и хватаюсь за поручни на койке. Мне кажется, что весь мир уходит из-под ног.

— Он думал, что я сбегаю с дочерью. Вот и все.

Вадим закрывает глаза и тем самым обрывает мою речь.

— Я думала, ты любишь Селин. И меня, — произношу немного эгоистично в попытке догнать то, что у нас было.

— Это другое, Айлин, — произносит Вадим вслух.

И только.

Из палаты я выхожу с тяжелым сердцем. Я прижимаю к себе сумочку и спускаюсь на первый этаж первой городской. Не совсем помню, как добираюсь до дома, потому что прихожу в себя уже возле знакомой девятиэтажки.

Выбравшись из такси, я еще немного стою у дома и наблюдаю, как заметает снегом подъезд, лавочки и детскую площадку.

И мою прежнюю размеренную жизнь.

Я стою минуту, две, пять.

Пока мой телефон не начинает сильно вибрировать, а на экране не высвечивается имя:

«Рамис».

— Я слушаю, — отвечаю на звонок.

На том конце связи — Рамис.

Он отвечает не сразу, но его дыхание я узнаю из тысячи, а мой голос звучит ровно и почти не дрожит, хотя я категорически не хотела отвечать на входящий звонок. Я даже поначалу думала сбросить звонок, но затем я вспомнила, на что способен Рамис, и решила ответить.

— Айлин, — произносит он мое имя.