— Ну что, собираешься ехать к Вадиму? — спрашивает Регина, утянув меня в кабинет выпить чаю с пирожными со сладкой бумагой, которые так любят наши маленькие гости.

— Я хотела навестить его вместе с Селин.

— Но?

— Но он дал понять, что не ждет нас. Сказал сперва разобраться с бывшим мужем.

Поджав губы, Регина заваривает нам чай и усаживает меня в кресло.

— Да, история неприятная. Он еле жив остался, такое не забывается.

— Я чай пить не буду, Регин. И вообще время уже шесть, а приемные часы до семи.

— Какие приемные часы?

Чуть помолчав, я все-таки решаюсь поделиться с Региной своими планами:

— Я к Вадиму поеду. Сюрпризом.

— Вместе с Селин?

Я киваю.

Регина осуждающе качает головой и замечает телефон, вибрирующий на полке. Там большими буквами светится имя бывшего мужа.

— Я осуждаю, — честно произносит Регина. — Ты зря его игнорируешь. И к Вадиму зря собираешься.

— Я не хочу говорить с ним, — произношу, тяжело сглотнув. — Думаю, когда же ему надоест и он оставит нас в покое…

— Нет такого слова «не хочу», Айлин, — повторяет Регина точь-в-точь слова моей мамы. — Тебе надо наладить с ним контакт, иначе хуже будет, Айлин. Отнимет дочь, не дай бог…

Домой я возвращаюсь в ужасном расположении духа. Поначалу, забрав Селин из садика, я говорю ей, что мы поедем к Вадиму, чему она очень радуется и начинает идти вприпрыжку, и даже снег по колено не мешает ей дурачиться, но в самый последний момент я сворачиваю к дому и решаю оставить свою затею.

Навязываться мужчине — это самое последнее, что я бы хотела делать.

Замедлив шаг, я замечаю у подъезда нагло припаркованный внедорожник и поначалу даже думаю, что он принадлежит Рамису. Номеров я не помнила, но отсутствие водителя внутри убеждает меня, что это не он. Рамис никогда сам не ездил, предпочитая в дороге работать, а не крутить баранку, как он всегда говорил.

Вот только несколько внушительных фигур во главе с Рамисом возле моей квартиры подтверждают обратное. Выйдя из лифта, я фактически врезаюсь в его грудь, и Рамис обвивает мои запястья своими крепкими руками.

Кажется, что он удерживает меня, помогая не упасть от столь резкого столкновения, вот только разъяренный взгляд и усиливающаяся хватка говорят об обратном.

— Айлин, — произносит он и с шумом втягивает воздух. — Я зол.

— Я чувствую, — выдыхаю в ответ, замерзнув от его взгляда больше, чем от ноябрьской зимы.

Рамис делает шаг назад, стискивая челюсти.

И после этого почти сразу опускается перед Селин на корточки, сменяя гнев на улыбку. На настоящую, искреннюю. Я бы хотела подумать, что он притворяется, но Селин, кажется, действительно попала в самое его сердце.

Мне не хотелось в это верить, но как же меняются его глаза при взгляде на дочь…

Боже.

— Привет, маленькая, — зовет он ее.

— Здравствуй… те.

Селин прячется за моей ногой, давая Рамису понять, что пока не собирается подпускать его к себе. Даже если он очень хороший друг мамы.

Когда Селин начинает кашлять, я спешу завести ее домой. Как же так? Она ведь выздоровела, неужели она снова заболела?

— Что с ней? — слышу за спиной. — Болеет?

— Она недавно переболела. Поэтому я не отвечала на звонки. Я не игнорировала тебя и не пряталась, просто была занята… — зачем-то оправдываюсь

— И ты водила ее сегодня в садик вместо того, что сидеть с ней дома?

Открыв дверь квартиры, я завожу Селин внутрь, а сама поворачиваюсь к Рамису с ключами в руках.

— У меня бизнес, ипотека и лечение, и последние сами себя не оплатят, Рамис.

— Что за лечение?!

Нас перебивает Селин. Она уже разулась, а теперь смотрит на меня из коридора квартиры очень внимательными глазами и спрашивает: