Я вытаращилась на Ишту в немом изумлении. Но старуха будто уснула с открытыми глазами и продолжать свои странные советы не собиралась.

Посидев еще некоторое время и покосившись на быстро тянущееся к полудню солнце, я вздохнула и решила, что заскочу к Иште еще разок на обратном пути. Но стоило мне только шевельнуться, как старуха чужим, гулким и пустым голосом вдруг проговорила:

— Избавление близко. И твое, и мое. Не упусти свой шанс на счастье, девочка. Не все то уголь, что черное, не все то золото, что блестит…

***

Раннее утро еще не до конца разогнало ночную тьму. Низкое темное небо, казалось, давило на голову. Ощущение было не очень приятным и очень хотелось поежиться, втянуть голову в плечи, в надежде стать меньше ростом. А вдруг давление уменьшится?

В косых лучах едва показавшегося из-за горизонта солнца с губ срывались облачка густого пара при дыхании. Руки, сжимавшие поводья, даже в перчатках застывали до состояния льда. По утрам в Пустоши было даже летом довольно холодно, а уже осень, еще немного, и по утрам песчаники будут седыми от прихватившего их первого морозца, а лошадям нечего будет здесь есть. Именно поэтому все, кто рисковал пересекать Пустошь, ездили исключительно на варнах – огромных пустынных ящерах, способных не напрягаясь нести на спине до пяти человек. Или тащить за собой тяжелогруженую повозку. Впрочем, запрягали варнов редко. Из-за длинных, волочащихся по земле хвостов. Наедь на такой колесом от телеги, и неприятности со взбесившимся от боли ящером обеспечены. В такие момент варн способен затоптать насмерть, наверное, и дракона. А потому куда проще взять больше неприхотливых в быту и дороге ящеров и навьючить груз непосредственно на них. К тому же у варнов имелась разновидность собственной магии: ящеры не были холоднокровными в прямом смысле этого слова. Потомки тварей темного мира, они согревали себя огнем, живущим внутри них. А при опасности могли им и плюнуть.

— Лед… — Неслышно поравнявшийся со мной Виннел наткнулся на мой взгляд и послушно исправился: — Лил, разве это нормально: в это время года такая холодина? Осень ведь только-только заглядывает в окошко…

Вчера я долго бодалась с упрямым боевиком, пытаясь заставить его забыть о моем несостоявшемся принятии титула и короны. И научить его обращаться ко мне так, как в последнее время ко мне обращались все. По имени. Причем не том длинном и аристократическом, которое звучало в стенах дворца, а том, которым меня нарекли от рождения: Лилла.

Насмешливо покосившись на Виннела, я безмятежно улыбнулась навстречу все разгорающемуся дню:

— Нормально. Потерпи еще часик, и согреешься. А в полдень будешь с тоской вспоминать эти часы.

Боевик недоверчиво моргнул:

— Неужели будет настолько жарко?

Я кивнула. Потрепала равномерно бегущего подо мной ящера по холке и с недоверчивым любопытством посмотрела на боевика:

— Ты впервые оказался в Пустоши?

Он отрицательно мотнул головой. А потом, сердито дернув поводьями, ибо его варн все время норовил свернуть с тропы в барханы, цыкнул языком и пожаловался:

— Упрямая сволочь! Не везет мне на ездовых ящеров! Во время практик в академии я уже и первым выбирал себе ящера, и последним забирал того, что оставляли, но результат неизменно был одним: я всю дорогу мучился с упрямой животиной, постоянно норовящей сделать все по-своему. Или, еще хуже, улечься на отдых прямо посреди тропы!

Я невольно расхохоталась. Воздух Пустоши, так пугавшей обитателей нашего королевства, меня пьянил. В нем разливалась какая-то особая сила, в Пустоши я никогда не ощущала недостатка в магической энергии и очень редко уставала. В отличие от тех, кого раз за разом проводила сквозь мертвые пески.