— Прости, — шепчу. Не знаю, слышит ли она. Может быть, не надо, чтобы слышала. Может, я должен молчать и просто быть рядом. И теперь — всегда?

Не отпускаю Дарину. Не хочу отпускать. Да и она не спешит отстраниться. Ее теплое дыхание касается моей шеи. Пальцами гладит кожу, от чего я таю.

И впервые за долгое… слишком долгое время у меня есть ощущение, что я наконец там, где должен быть.

— Рада меня видеть? — спрашиваю, чуть отстранившись. Заглядываю в глаза Дарины, понимая, что Айлин была права, когда говорила, что дочь моя копия.

— Да, — улыбается, а потом смотрит на свою маму. — Это тот дядя? Которого мы видели у садика?

Мелисса кивает.

— Да, родная. Он твой папа. Присаживайся, Богдан.

Не просто так меня заклинило несколько лет назад на Мелиссе. Я не ошибся тогда — она именно та, в ком я нуждался. Та, которую я хотел в своей жизни. Но все пошло по одному месту, когда начали угрожать ее бабушке и брату. Пусть она не знала на тот момент, но рано или поздно до нее дошло бы, что все из-за меня.

А потом ее саму уничтожили бы. Был всего один выход и я им воспользовался.

Мелисса забирает мишку, кладет рядом с собой — туда, где лежит букет. Я же опускаюсь к дочери. Она смотрит на меня с таким интересом, улыбается так искренне, что опять что-то незнакомое чувствую в груди.

Пиздецкие ощущение.

— Ты снова уедешь, папа?

Вопрос не причиняет такую боль, как осознание того, что я столько лет не слышал такого элементарного, но самого важного в жизни. То, как называет меня собственный ребенок. Моя плоть и кровь.

«Папа…»

Девочки, присоединяйтесь к моей эмоциональной, Бесплатной новинке!!!

https://litnet.com/shrt/9qqs

19. Глава 13.2

«Ты снова уедешь, папа?»

Вопрос врезается в меня, как пуля в самое сердце. Без предупреждения. Без шанса увернуться. В горле взрывается ком, дыхание сбивается. Внутри всё рушится — со свистом, грохотом, с болью, которую я не испытывал даже тогда, когда вычеркивал из своей жизни самых близких мне людей. Мать и отца, сестру, например…

Я не могу сразу ответить. Просто смотрю на дочь. На ту, что просит у матери мой подарок, держит в руках мишку, который я выбрал наугад, надеясь, что ей понравится. На ту, чьи глаза сейчас смотрят в самую глубину моей души, не мигая.

Слово «папа» от нее впервые. Я должен быть счастлив. Но вместо этого чувствую, как в животе все скручивается в узел. Она говорит это так спокойно. Так, будто уже знает ответ.

Блядь.

Мне хочется упасть перед ней на колени. Обнять и вымолить прощение. За все годы. За все ночи, когда она засыпала без меня. За все дни рождения, на которых меня не было. За то, что она не знала, как звучит мой голос, когда я читаю ей сказку. За все.

Поджимаю губы. Делаю глубокий вдох. Медленно, через нос. И так же медленно выдыхаю. Я должен говорить. Должен ответить. Ее доверие сейчас, вот прямо в эту секунду как хрупкое стекло. Одно неверное движение и оно расколется. И я больше никогда не смогу его склеить.

Опускаюсь на колени рядом. Беру ее руки в свои. Такие крошечные, тонкие пальцы.

— Нет, солнце, — голос хриплый, но твёрдый.

— Я больше никогда не уйду. Клянусь тебе. Я здесь. С тобой. И если ты позволишь… если мама позволит… я буду рядом каждый день.

Дарина смотрит на меня долго. В упор. Словно размышляет, правда ли я это говорю. Словно в её маленьком сердце уже есть своя система распознавания лжи.

Я не отвожу взгляда. Плевать, что в глазах стоит влага. Плевать, что руки дрожат. Я здесь. Я отец. И я не отступлю, чтобы ни случилось. Пусть весь мир будет против меня, но дочь я не отпущу. Однажды не додумался, вляпался в дерьмо, отдалил от себя ту, кого по-настоящему ценил. Больше такой ошибки я не совершу.