Когда увидела на градуснике тридцать девять и семь, я убедилась, до чего кстати оказались мои последние покупки.

Дин отказался от моего предложения воспользоваться помощью Гэри и вскоре настороженно, держась подозрительно близко к стене, зашёл на кухню. Выглядел он в более ярком свете совсем неважно. Лицо помятое, как после недельного кутежа. Значит, спал, пока мы по магазину шастали. Уже хорошо.

Фингал на скуле прорисовался еще четче. Волосы растрепанные — видно, что пытался пригладить, но безуспешно, — и штаны жеваные, как если бы, не раздеваясь, так и лежал под одеялом.

Не тратя время на слова, я рукой показала на свободное место за столом. Но Дин продолжал стоять истуканом, задумчиво глядя то на меня, то на Гэри, уничтожавшего свою еду со скоростью саранчи.

— Садись, — вздохнула я и снова показала на тарелку. — Твой обед. Потом еще антибиотика одну таблетку примешь и жаропонижающее, — перевела я взгляд на коробки с лекарствами на столе и пояснила: — Сегодня у тебя только суп, нельзя резко наедаться после голодовки.

Дин нерешительно переступил с ноги на ногу. Взгляд из задумчивого трансформировался в недоуменный и снова заскользил по моему лицу. С места он так и не сдвинулся.

— Тебе точно лучше, чем было днем?

— Да.

М-да, в лаконичности не откажешь.

— Тогда в чем дело?

— Так не принято, — выдавил он из себя наконец.

— Как?

— Есть за одним столом.

— Гэри ест, что не так?

— Гэри можно, мне — нет.

Мне захотелось закатить глаза, но дело от этого не ускорится.

— Поняла, преступникам нельзя находиться за столом с господами, так?

— Да.

— Слушай, все эти шенталирские правила, больше характерные для пациентов с обсессивно-компульсивным расстройством, меня уже достали!

Произнесла я тираду с излишней горячностью, даже Гэри отвлекся от еды и бросил на меня осторожный взгляд:

— А потом вы его накажете, за нарушение субординации?

— Пока у нас невыполнение приказа, — зашипела я.

Дин, наконец, отклеился от стены, приблизился и сел за стол. Все это действо сопровождалось непередаваемым выражением лица. На миг показалось, что взгляд серых глаз стремится пролезть в голову и прочитать мои мысли.

Он что, гадость от меня каждую секунду ожидает? Или в чем еще дело? Ладно, придется повторить.

— Дин, пока ты здесь, это место за столом твое. Будь добр, не заставляй меня следующий раз тебя клещами сюда усаживать.

— Хорошо, — согласился он ничего не выражающим голосом.

Больше Дин не тупил и принялся спасать суп от остывания. А я про себя отметила, что руки и в самом деле начинают его слушаться.

Затем руки Дина справились и с чашкой. Но занят он был, мне казалось, больше не чаем, а демонстрацией безразличия к происходящему. Как кот, которому совсем не интересны сосиски на столе. Смотрит в другую сторону, но только и ждет, когда добыча останется без присмотра.

Так мы и просидели минут пятнадцать, пока я не поймала на себе его изучающий взгляд, от которого меня накрыло смятением, а мурашки, казалось, сорвались в бег из самого сердца, пронзая током каждую клетку тела.

Усталость заглушила здравый смысл, и я излишне расхрабрилась, хотя и помнила, что рядом убийца. Но думать об этом буду завтра.

А сейчас, когда все неотложные дела сделаны, невыносимо захотелось спать. В конце концов, последние сутки с половиной я живу как на энергетиках: силы непонятно откуда еще берутся, но на здоровые эмоциональные реакции нечего и надеяться.

— Я спать, вы тоже не засиживайтесь, — сообщила я и встала из-за стола.

Сомневаясь до последнего, добавила, обращаясь к Дину: