— Зато вождь здешний в обиду не даст. — Весна вздохнула, обняла меньшую сестренку. — Знать бы еще, какую долю приготовили нам боги в чужом краю.

Девчонки замолчали, задумались. Но тут Долгождана приподнялась, тронула подругу за плечо:

— Как его зовут, воеводу тобой спасенного?

— Асбьерн, — ответила Любомира.

— Ты и прежде его имя знала?

— Нет. Он тогда Гестом назвался, — нехотя проговорила ведунья, которую опять отвлекли от размышлений. — Гест на языке северян значит «гость». Не всякий на его месте стал бы открывать свое настоящее имя. Да и я, не зная, чего ожидать от чужака, назвалась ему дочерью Велены — Веленадоттир.

— А он красивый, правда? — повернулась к ней с другой стороны Ярина. — Высокий, статный, волосы темные, а глаза — что небо вечернее... И воин, видно, хороший. Любомира, а у него жена есть?

— Не знаю. Поспали бы вы…

— А с чего вдруг рыжебородый так взъярился? Проучить тебя хотел?

Любомира снова вздохнула:

— Асбьерн поспорил с ним, что если Ормульв не сможет меня поцеловать, то должен будет уступить меня конунгу.

— А он знал, что ты его понимаешь, да?

— Да. Хватит болтать, ведь поднимут ни свет ни заря поутру. — В голосе ведуньи послышалась досада.

— Ловко же ты этого рыжего обвела! — Девчонки захихикали. — Хвать, хвать — и мимо! Аж взопрел весь!

— Как бы он потом тебе это не припомнил, — шепнула подруге Долгождана. Любомира рассеяно кивнула. Девичья болтовня мешала ей: ни подумать, ни уснуть.

— Я думала, северяне все как один лютые звери, — снова подала голос Ярина. — А они не похожи на зверей. И красивые есть… как тот парень, что Зорянке конька подарил.

— А вождь? Глаз не оторвать! Хоть и молодой, но все его слушают.

— Я бы такого с радостью обняла. — Загляда подтолкнула в бок соседку. — Родится сын — такой же пригожий будет.

— Да уйметесь вы или нет! — прикрикнула на них Любомира. Подруги еще немного пошептались и, наконец, притихли.

А вскоре тишину ночи прорезал тоскливый волчий вой.

.

Ярко и весело горел огонь в выложенном камнями очаге. Вернувшиеся из похода воины, утолив голод и выпив ячменного пива, радовали вождя рассказами о том, как повстречали в море одинокого купца, поскупившегося на хорошую охрану, и как угодили в шторм, который по воле случая отбросил их к словенским берегам. Эйвинд конунг, как обычно, сидел на почетном месте, справа от него — Асбьерн и Халльдор, слева — Сигурд и Ормульв. Недалеко от Асбьерна, чуть в стороне от накрытых столов, дремал на скамье седобородый старик в меховом плаще и длинной рубахе, расшитой рунами. Это был Хравн, служитель Одина, единственный в Стейнхейме ведун.

У его ног лежал огромный лохматый пес, и время от времени старик протягивал руку, чтобы погладить его густую светло-серую шерсть. Пес принадлежал конунгу, и Эйвинд называл его Вард — друг верный.

Разговор снова вернулся к добыче.

— Когда ждать гостей из Готланда? — спросил ярл у побратима.

— Уговор с Вилфредом был, что он придет незадолго до праздника летнего солнцестояния. Пригонит обещанный кнорр[1], привезет на нем ткань для парусов, смолу, гвозди и доски.

— Должны еще зерно привезти, — добавил Ивар Словенин.

— И нам теперь есть чем расплатиться. — Эйвинд конунг поднялся с места. — Этот рог я поднимаю за удачу и храбрость ярла Асбьерна, Ормульва хёвдинга и за верность и отвагу всех хирдманнов!

Слова Эйвинда были встречены одобрительным гулом. После того, как рог прошел по кругу и все выпили пива, подал голос Ормульв:

— С датчанами надо быть осторожнее. Вилфред хёвдинг слова не нарушал, но его люди обидчивы и постоянно ищут ссоры.