— Матвей, мне немного страшно, — все-таки шепчу я, когда он щелкает замком на двери, и мы спотыкаемся о строительные материалы.

Он подхватывает меня под задницу, заставляя обхватить крепкую талию, целует в губы, не дает больше и слова произнести, лишь шепчет почти пьяно.

— Поздно, конфетка. Обертка уже раскрыта, теперь я тебя съем!

Он заносит меня в комнату. В ней нет электричества, только из окна красиво льется лунный свет. Окрашивает наши тела в какой-то синеватый оттенок, наполняет помещение такой нужно мне романтикой, пусть даже мужчине рядом со мной далеко от этого.

Матвей, не разрывая жадного поцелуя, смотрит мне в глаза. Удерживает на весу и словно кружит в каком-то сакральном танце. Сильный. До невозможности прекрасный. Он чуть наклоняет меня, что кажется, я вот-вот упаду. Но моя спина касается чего-то мягкого. Я пружиню, но даже не смотрю, на что легла. Какой-то матрас, вроде как. Все мое внимание занято Матвеем, который нависает сверху, держась на одном кулаке.

Ощущение такое, что меня сейчас реально сожрут. Он так смотрит! Словно уже сделал все, о чем я только подумала.

— Матвей, я… — не знаю, что сказать. Чтобы он был понежнее?

— Ты сама сюда пришла.

Словно приговор, но я киваю.

— Сама выбрала меня, а не своего сладкого мальчика.

И снова кивок, но он говорит так, словно я совершила ошибку.

— Не жди, что я буду нежным. Я этого не умею.

— Поняла, — сглатываю. Блин, кажется, я начинаю сомневаться. Вернее, очень сомневаюсь. Но вот Матвей проводит по моему лицу пальцами, и новый табун мурашек побеждает сомнения одним четким выстрелом. Наповал. Он касается моих губ, сминает их большим пальцем. А еще говорит, нежным быть не умеет. Но тут же его палец толкается внутрь.

— Соси, покажи, как ты умеешь работать губами. Вот так, активнее. Язычком оближи. Умница.

14. Глава 14.

Его похвала грязная, но от нее в груди ноет и между ног щекотно.

Он вытаскивает палец и проводит им по шее, все ниже. Расстегивает пуховик.

— Снимай его.

Я даже говорить ничего не могу, понимаю, что сама сделала свой выбор и теперь могу только подчиняться.

Делаю, как он говорит, пока он поднимается. Расстегивает первую пару пуговиц, а потом кивает.

— Поднимайся, раздень меня.

Блин, вот это я с удовольствием. Расстегиваю пуговку за пуговицей дрожащими пальцами. Периодически поднимаю голову, замечая его жадный голодный взгляд. Ощупываю его грудь, четкие мышцы на животе, царапаю рельефные кубики. Меня уже потряхивает от желания, но кажется, Матвей собирается меня измучить прежде, чем перейдет к главному. Он вдруг обхватывает обе груди и словно их взвешивает.

— Покажи.

— Что?

— Грудь покажи.

Где-то на дне подсознания есть мысль, что все не так, как я представляла, но я делаю, как он просит. Снимаю лямки платья и лифчика. Оголяю свою двоечку. Его глаза только наливаются похотью. Он тут же толкает меня на матрас и накрывает один из сосков губами. Мысли тут же теряются. Остается только желание, чтобы он не останавливался, потому что внутри живота спираль скручивает меня, заставляет задыхаться. Одна рука его на другой груди, он мнет ее, терзает, заставляет постанывать. А другая уже под юбкой, продолжает то, что начала в машине. Более того, лезет под резинку колгот, трусиков, а потом грубо сдергивает их с бедер.

Отрывается от груди, чтобы снять это все с ног. Задирает обе, помогает себе руками, словно торопится. И при этом ни на миг не прерывает зрительного контакта.

— Ноги раздвигай.

— Вот так сразу, — все-таки пытаюсь я затормозить процесс, но он словно несущийся локомотив, уже ширинку расстегивает.