А потом я поняла. И, забыв о растрёпанных волосах, выбежала из спальни.

Двери гостиной, отделанные мозаикой из разноцветного стекла, были распахнуты. Рэй стоял у окна спиной ко мне, и я каким-то шестым чувством угадала, что его глаза закрыты. Алые отблески проносились по его рукам. А в воздухе над полированным столом парил мерцающий артефакт в форме флейты.

У Сильвейны был когда-то такой. Подарок от мачехи на день рождения. На нём можно было играть простейшие мелодии, касаясь нот с помощью дара. Сестра забросила его почти сразу. Но этот артефакт выглядел куда сложнее. И тонкая и сложная мелодия, вылетающая из него… вряд ли Сильвейна смогла бы её повторить.

Я замерла, вслушиваясь в грустную и одновременно счастливую мелодию. Флейта пела о возрождении и надежде, о разлуке и битве… и о нежности. О любви.

Как странно. Раньше я никогда бы не подумала, что Рэй может играть – так. Что он вообще умеет играть.

Последние ноты прозвучали сверкающими хрустальными каплями, падающими в тишине. И всё смолкло. Лишь чуть потрескивал полог тишины, защищая нас от посторонних ушей.

– Ты потрясающе играешь, – тихо произнесла я.

Флейта медленно перевернулась в воздухе, блеснув в свете фонаря, и подплыла к Рэю.

– Мама привезла мне её из колоний, – произнёс Рэй, не оборачиваясь. – Конечно же, я её забросил, едва мне поставили руну сумрака. Какой мальчишка предпочтёт утомительные упражнения бегу по крышам и приключениям невидимки?

– Я бы точно выбрала второе, – тихо сказала я.

– И я, – кивнул Рэй. – А после её смерти…

– Мне очень жаль.

Рэй обернулся.

– Это была её мастерская, – негромко сказал он. – Точнее, рисовала она в другом месте, но после её гибели отец пришёл в такую ярость, что хотел сжечь её картины. Он просто не мог вынести, чтобы что-то напоминало ему о ней. Джейен… его не было во дворце, он не застал отцовского приступа. Может быть, если бы он видел отца в тот день, то никогда не пошёл бы у него на поводу.

– Я думаю, не пошёл бы, – тихо сказала я.

– Я сохранил всё, что мог, и спрятал картины здесь. – Рэй обвёл рукой гостиную, и мой взгляд прикипел к морскому пейзажу на стене, где мальчишка с развевающимися волосами сидел на скале и бесстрашно смотрел на шторм. Мальчишка, ужасно напоминающий Рэя. – И попытался воссоздать часть её мастерской. Неудачно, конечно, но иногда я чувствую её присутствие. Здесь мне всегда было куда спокойнее, чем во дворце.

– И никто не знает об этом месте?

Рэй покачал головой:

– Никто. Апартаменты купил другой человек вместо меня, а я ни разу не приходил сюда не под руной сумрака.

Я кивнула. Даже сейчас мы вошли невидимыми. Хотя Рэй был безумно измучен, ослаблен после раны и слеп, его хватило на то, чтобы скрыть нас от посторонних глаз.

– И ты спрятал её полотна и ничего не рассказал Джейену?

– Он рассказал бы отцу рано или поздно. А я, – горькая улыбка, – лишился бы своих сокровищ.

– Именно тогда между вами и начался разрыв, – тихо сказала я. – Правда?

Рэй отрешённо кивнул. Повисло молчание.

– Я никогда не выбирал себе такой судьбы, – вдруг с силой сказал Рэй. – Я не хотел этого пути. Я был младшим принцем, мальчишкой-шутом, которого никто не принимал всерьёз. Джейен смеялся моим шуткам – и только. Если бы он не сошёл с ума вслед за отцом, он стал бы прекрасным императором. Он, а не я и не Сарфф.

Его кулаки сжались.

– Но я не могу сдаться. Что бы на меня ни бросала судьба, я не проиграю. Не имею права проиграть.

Я нахмурилась:

– Ты имеешь в виду проиграть моему отцу?

– Я не отдам ему империю, – просто сказал Рэй. – Я принял решение.