Я видела. Я смотрела. И Рэй был рядом со мной.

Не закончив даже скромного ужина, он почти без чувств рухнул в постель. Целительные артефакты и мазь под повязкой должны были справиться с раной, так что за неё я не волновалась. Но лицо Рэя было пепельно-бледным и измученным, и мы оба знали, что рана тут была ни при чём.

Визит моего отца в голову Рэя не прошёл бесследно.

Измученный, он уснул. А я стояла у кровати, опершись на резной столб, не отрывала взгляд от его лица и боялась закрыть глаза. Потому что часть меня всё ещё не верила, что это не сон. Что золотые искры теперь не исчезнут из знакомых карих глаз. Что Рэй откроет глаза, улыбнётся мне, и я услышу насмешливые нотки в его голосе.

Я тихо присела рядом с Рэем. Взяла его за руку.

Он не метался во сне. Но на бледном лице едва заметно шевелились губы, дрожали ресницы, и я с замиранием сердца заметила, как пальцы правой руки комкали простыню. Ему было плохо и темно там, во сне, и я не решалась его разбудить, потому что ему нужен был отдых.

А потом я поняла, что ловлю его эмоции.

Связь между ними не превращала наши души в одно. Скорее, она была рекой, на берегу которой мы оба стояли. И если шагнуть к воде, можно было вглядеться – и увидеть отражение Рэя. Его чувства, его желания, его силу и его слабости. И я знала, что, стоит ему захотеть и открыться мне, я буду видеть и ощущать их все.

– Теперь-то, – прошептала я, – ты на Сильвейне точно не женишься.

Я слабо улыбнулась. Здесь и сейчас думать о том, что нас, соединённых этой невозможной силой, может разлучить какой-то там политический брак, было просто смешно. К тому же теперь мы оба были беглецами, Рэй и я. И новый император сделает всё, чтобы нас поймать.

Но я не собиралась возвращаться. Слишком хорошо я помнила, как отец смотрел на меня из глаз Рэя.

У меня вырвался горький смешок. А ведь если бы отец сделался императором, оставив Рэю его тело и свободу, я бы осталась на его стороне. Я бы не дала Рэю его убить. Отец был прав: я была пристрастна. Я не защищала империю – я защищала того, кого люблю.

Но сейчас они слились для меня в одно. Мой Рэй и был моей империей.

– Я люблю тебя, – прошептала я, глядя на спящего Рэя. – Я так тебя люблю.

Войду ли я ради него в огонь? Глупый вопрос. Я уже сгорела ради него.

Когда Рэй засыпал, у меня на мгновение остановилось сердце. Что, если я всё-таки останусь в темноте, пока он спит? Перестану видеть? Но Рэй оказался прав: глаза меня не подвели, и я по-прежнему видела всё чётко и ясно. Лёгкий янтарный блеск на краю поля зрения – и всё.

Но если Рэй погибнет… Впрочем, у меня на этот случай всё подготовлено, правда? Достаточно лишь попросить у доброго отца тело сестры.

Меня передёрнуло. Нет. Кто угодно, только не Сильвейна.

И тут Рэй застонал во сне.

– Рэй, я рядом, – прошептала я, наклоняясь к нему. – Всё хорошо.

Он вздрогнул всем телом. Я погладила его ладонь и осторожно забралась на кровать.

– Я рядом, – повторила я, гладя его по волосам. – Рядом, мой хороший. Ты не один.

Рэй повернул голову, уткнувшись лицом в мою ладонь. Вздохнул глубоко – и его дыхание тотчас же сделалось ровнее. Я не сдержала растерянной улыбки, глядя, как он потёрся носом о мои пальцы, и обняла его другой рукой.

Он заснул. И, глядя на его спящее лицо из-под ресниц, я сама не заметила, как заснула тоже.

Когда я проснулась, Рэя рядом не было. За окном уже стемнело: я проспала весь день.

Я зевнула и села на постели. И тут я услышала звуки музыки.

Флейта.

Но в апартаментах никого не было, кроме меня и Рэя. Откуда здесь взяться музыкантам?..