Дорога между домами использовалась для разлиновки классиков и прыжков на скакалке, на проезжей части гоняли мяч и устраивали гонки на велосипедах. Улочка заканчивалась через три дома после двора Антоновых. Машиной, зелёным москвичом, обзавелись только родители Филиппа, а случайные люди здесь не проезжали. Детей не прогоняли, и они постоянно играли прямо на дороге, днём перемещаясь за тенью каштанов, а вечером устраивая посиделки на длинных самодельных скамейках.

Между участками Антоновых и Черных втиснулся дом – одногодок самых старых зданий в Славянске. Первый этаж был каменным, а верхний напоминал поставленный сверху деревянный сарай, почерневший от времени, перекосившийся и нежилой. В доме жил одинокий старик по прозвищу Невидимка. Причем стариком его называли все поколения Антоновых, хотя деду Вите он, скорее всего, приходился ровесником. Такое же название носил и сам дом. О нём регулярно забывали почтальоны, коммунальщики и даже любопытные дети. На участок не забредали даже коты. Действительно Невидимка.

За домом Молодых протекала речка Протока, по весне полноводная и бурная, но главный рыбак, дед Витя, предпочитал каналы у хутора Рисового или Коржевского. Удить умели все, но не все любили ранний подъём и молчаливое сидение на берегу.

Большой дом окружал сад, спереди самый обычный смешанный, а сзади до соседского участка – яблоневый, но большей частью пустоцветный. Весной он дурманяще благоухал, но крайне редко плодоносил. Каждая яблоня могла дать только один плод, и случалось это внезапно, иногда через десять лет, иногда через четыре года после посадки. Селёдка удивлялась: засохшую малину или старый крыжовник выкорчёвывали безжалостно, а сад не трогали, гуляли в нём, мяли ромашки и обнимались с деревьями.

Сын старших Антоновых Михаил построил себе двухэтажный дом напротив Большого ещё до того, как женился, огородил его заборчиком, не забыв сделать в калитке дверцу для скитающихся многочисленных кошек и собак. Полина была средней из трёх сестёр, Михаил – четвёртым в семье, но Поля обогнала и свекровь, и маму – родила шестерых.

Так и жили рядом две огромные семьи, дети бегали по всем комнатам, таскали хлеб с сахаром и строили во дворе домики из садовых ящиков. В обоих домах всегда обитали незамужние и неженатые родственники, а те, кто обзавелись семьями, распространялись по всему краю, прорастали молодыми яблоньками в Новороссийске, Анапе и Краснодаре.

В шумную большую семью Антоновых Полина пришла боязливой и стеснительной девушкой, едва со школьной скамьи, расцвела именно в материнстве. Своих детей обожала и отдавала в детский сад со слезами на глазах. Даже в двадцать семь напоминала наивную девочку-тростиночку. Казалось, она понятия не имеет, откуда берутся дети, лично ей всех принёс аист. Очень дотошный и пунктуальный аист, появляющийся каждые два года.

Селёдка волновалась. Обычно Полина пахла сдобными булочками, но последнее время – скисшим молоком. Все были заняты работой и собственной жизнью, только Лёша, старший сын, уже третьеклассник, интересовался новорождённой сестрой. Он-то и дал ей имя. Точнее, его друг. То, что этот мальчишка не Антонов, Селёдка определила по запаху. Все Антоновы имели свой собственный узнаваемый аромат, чуть с кислинкой, а чужак Филипп пах мокрым асфальтом и костром.

Мальчишки обступили девочку и долго рассматривали.

– Настоящая?

– Ну да.

– Надо же. Всё такое микроскопическое, – Филипп тронул сжатый кулачок, – какие длинные ногти.

Лёша оглянулся.

– Мам, а че ногти такие длинные? Ты же Ольке всегда подстригала.