Сердце ускоряется в груди. Того гляди, вырвется. А внизу живота расплывается приятная истома, когда я против воли, совершенно случайно, вспоминаю те непотребства, что творились в его машине. Они буквально мельком проносятся в голове, а тело реагирует моментально. Я уже могу распознать эти ощущения. В ту ночь вкусила их сполна.

– Здрасти, теть Кать, – в кухню вваливается Вася. Он здоровается с мамой, но она встречает его не так радушно, как предыдущего гостя, хотя виду старается не показывать.

Не понимаю, почему она в последнее время Васю недолюбливает? Мы ведь с ним так давно гуляем. Он надежный, на стройке работает. Плотником, или как там правильно называется?!

Сейчас вот на строительстве церкви подрабатывает. Разве, плохо? Мужчина и должен уметь руками работать. Не бояться запачкаться. «А этот что?» – думаю, косясь на незваного гостя. Наверное, тяжелее своего кнута в жизни ничего не поднимал.

Щеки загораются, когда вспоминаю об этом. Ужасное место! Развратное. Господь бы таких издевательств над телом не одобрил, ведь мы по его образу и подобию созданы.

– Вадим Дмитриевич, здравствуйте! – теперь мой парень здоровается с аристократом. – Меня Вася зовут. Я на реставрации храма сейчас работаю.

Он протягивает руку для рукопожатия, и я удивляюсь, но мужчина совершает ответный жест.

Быстро отвожу взгляд, чтобы не видеть, как общаются эти двое.

– Вер, ты спишь что ли? – замечает мое состояние мама. – Пять минут салат уже мешаешь. На стол пора подавать.

Мой парень вещает что-то о том, как ему нравится работать в команде Вяземского. Как здорово, что храм, наконец, отреставрируют. В общем, много чего говорит, вот только сам Вяземский будто совсем его не слушает.

Он смотрит на меня. Буравит своим взглядом. Точно уже под одежду залез и шарит там своими руками. Жарко, жадно сжимает пальцами.

Я все стараюсь спрятать взгляд и не рухнуть в обморок. Ведь такое сегодня уже случалось. Иногда чувствую, как уводит. Родители начнут волноваться, поэтому стараюсь держаться. Хотя ни на секунду не могу расслабиться.

Вскоре приходит отец. И мы все усаживаемся за стол.

Так получается, что я занимаю самое последнее место. Прямо рядом с Вадимом. По другую сторону от меня сидит Вася, который уже разговаривает о чем-то с отцом. Они все обсуждают церковь, а у меня в мыслях скверна. Она будто обжигает изнутри. То и дело бросает меня в прошлое. А там лежу с раскинутыми ногами, а этот… Вяземский ласкает меня своим языком. Мне об этом даже думать стыдно. Румян со щек, наверное, уже и не сходит.

Мама раскладывает гарнир, а я стараюсь хотя бы просто дышать. Но рядом с НИМ это сложно. Ужасно сложно. Как плыть с привязанным к ноге булыжником. Невозможно, считай.

А потом и вовсе мир вокруг начинает кружиться в карусели, когда я понимаю, что чья-то горячая ладонь ложится мне на коленку.

– Вера, а скажите, чем вы занимаетесь в Москве в свободное время? – спрашивает гость, явно намекая на обстоятельства нашего знакомства.

11. Глава 11

Вадим

Щеки у Ангелочка так и пылают. Губы тоже наливаются краской. Словно две спелые вишенки, висящие на ветке. Стоит только протянуть руку, сжать, и из них потечет бордовый сок. Сладкий, острый, такой же манящий, как и сок других губок, которые мне вчера уже удалось хорошенько вылизать.

Не могу удержаться от того, чтобы представить, как, должно быть порозовели те губки, что целомудренно скрываются под длинной белой юбкой. Порозовели и налились влагой, прямо как вчера в моей машине. Я ее еще и тронуть не успел, как она потекла.