А я опускаю взгляд. Поджимаю губы.

– Показалось, – вздыхаю.

Конечно, я вчера очень расстроилась, что мой молодой человек так безразлично отнесся к моему душевному состоянию, но… его безразличие по сравнению с тем, что я натворила просто меркнет!

– Погуляем? – с надеждой спрашиваю, переплетая свои пальцы с его.

– Не, я сейчас не могу, – мотает головой он. – Мне надо в магазин съездить. Мамка попросила. Может, позже?

– Ну да… – отвечаю с грустью. Но потом, внезапно поддавшись вдохновению, выпаливаю:

– У нас обед будет сегодня. К нам этот… Вяземский придет… – хмурюсь. – Может, ты тоже придешь, а?

– Вяземский? – с недоверием переспрашивает Вася. – В смысле тот самый? Богач-аристократ?

– Ну, да, – сужаю глаза. – Он мне совсем не нравится. Слишком наглый. Выпендрежный какой-то!

– Блин, ну ты даешь! – чешет затылок Вася. – Он же дровянин! Ну… то есть дворянин! Ему положено выпендриваться!

– У нас в Российской Федерации уже больше века дворян нет! – с жаром отрезаю. – Вот и нечего… – замолкаю, поджимая губы. – Ну так что, придешь?

– Ни за что не пропущу! – с задором отвечает Вася. – Во сколько?

– В час.

– Приду, конечно, – он смотрит на часы. – Ладно, мне пора к бабушке, – Вася чмокает меня в макушку и садится в машину.

Машу ему в след.

Вроде бы, он в магазин, а потом к маме собирался? Или это я что-то напутала?

10. Глава 10

Вера

Я жду обеда как кары небесной. Не помню, когда последний раз так волновалась. Наверное, перед экзаменами. Но это все равно не то.

Сейчас волнение слишком сильное, и я даже закрываюсь в своей комнате, чтобы ненароком кто-то из родителей не заметил моей тревожности.

Но потом все равно заставляю себя выйти, чтобы помочь маме приготовить обед. Приходится прятать глаза, да и вообще держаться отстраненно.

Окно в кухне выходит как раз на дорожку от калитки, и я то и дело кошусь на нее. С замиранием сердца жду, когда там появится знакомая темная фигура.

В груди что-то сжимается, когда я представляю перед собой этот образ. Неприязнь к тому, что я сделала, накатывает с какой-то бешеной силой. До сих пор не понимаю, как поддалась искушению. Грязному, порочному, никак не красящему меня.

В собственных мыслях забываюсь, переставая контролировать тропинку на улице.

Голос Вадима, теперь я хоть знаю его имя, раздается очень неожиданно, прямо как гром среди ясного неба.

– Тук–тук, есть кто дома? – спрашивает мужчина, и в его голосе прослеживается радость. Негодяй! Пришел сюда, довольный, но я тоже подстраховалась – позвала своего парня. Так мне будет спокойнее, а богач из московского клуба ничего ТАКОГО не сможет себе позволить.

Так что все! Надо уже успокоиться. Все будет в порядке!

– Проходите, Вадим, – откликается мама, она тоже звучит радостно, – у нас почти все готово.

Мама незаметно толкает меня в бок, чтобы я тоже поприветствовала гостя.

– Здравствуйте! – произношу каким–то не своим голосом, и в горле собирается комок.

Мужчина растягивает губы, замечая мое смущение.

Блин, ну обещала же себе быть непоколебимой.

– Александр тоже будет с минуты на минуту, из храма срочно позвонили, уйти пришлось. Присаживайтесь пока, – светится мама рядом с гостем.

Конечно, для них же он благодетель! Святой человек, ничего не скажешь!

– Не страшно, я никуда не спешу, – мужчина свободно разваливается на кухонном уголке, не сводя с меня темного насмешливого взгляда.

Вот вроде серые глаза у него, но в них мрак. Оттого они чернее ночи кажутся. И притягивают. Очень странно. Хочется снова взглянуть и утонуть в их непроглядной бездне. Просто наваждение! Это наказание мне за тот проступок, не иначе.