Но пустыня чаще была другой.

В голосе зазвучала угроза, он наполнился силой, и Ирлан ощутил, как вокруг закручивается воронка бури. Как шуршит, поднимаемый ветром песок. Как страшно воет ураган.

И тут тонкий вой вплелся в пение. Он явно не принадлежал человеку, но старательно тянул, выводя ноты. И буря смягчилась, снова запев о дожде, весне и цветах. А затем в песню вступили еще два голоса – суровых мужских баса. Их рычащее подвывание привнесло в песню звуки прошедших и грядущих битв. И сталкивались мечи, свистели стрелы, кричали люди.

– Как стараются-то, засранцы, – прочувственно вымолвил Жарк, вытирая краем фартука увлажнившиеся глаза, – и даже не фальшивят. Им бы в цирке выступать.

Ирлан представил тот цирк, который смог позволить себе приобрести дерхов и не смог. Фантазии не хватило. Не каждый королевский двор мог похвастаться такими животными, а тут цирк. Но поют действительно талантливо. Все четверо. Если деньги закончатся, кажется, он знает, как их заработать, хоть матушка и не одобрит. Н-да.

Шагнул вперед, бросив через плечо:

– Обед нам цирк будет готовить? Или певцы своими лапками?

Жарк охнул, разом вспомнив о делах. Треснула ветка под его ногой, торопливо хлопнула калитка, и песня оборвалась.

Орикс ничего не сказал, однако Ирлан спиной ощутил идущее от куста неодобрение.

Распоясались! У них, может, пол Хайды мечтает украсть дерхов с рабыней, а они тут концерты устраивают…

Прошел до полюбившегося зверям фонтана и замер, любуясь открывшейся картиной. Все четверо развалились на поляне. Дерха, получившая имя Ночь, устроилась на коленях у девушки, и та расчесывала ей гриву. Самцы расположились по бокам – охраняя.

– Хотел сказать спасибо за чай, – Ирлан скинул надоевший халат – так и не привык он к нему, сел на траву, потом лег, прикрыл глаза. День сегодня выдался суматошный, вечер тоже не будет легким, но на душе не было тяжести. Решение было принято, и Ирлан ощущал прилив сил – долой неопределенность.

От посольства его снова вели. И снова было непонятно кто: то ли желающие разжиться дерхами, то ли люди салгаса, переживающие за сохранность своих государственных секретов.

Троглодка не ответила. Она вообще говорила мало, зато пела как… Матушке бы понравилось.

– Ты, наверное, скучаешь по своим? Не хочешь вернуться?

Не поверила. Промолчала.

Ирлан вздохнул – сложно с ней. Как с пустыней. Где без воды ты покойник.

– Я тут подумал… Может, ты права? И мне стоит наведаться в это ваше сердце пустыни, чтобы избавиться от проклятия? Я даже готов ночевать на песке, если покажешь, как правильно это делать. А по пути твою семью навестим. Только отпустить тебя я не могу, прости. Но обещаю, никто не узнает, что ты рабыня.

Сел, взыскующе вгляделся в лицо Анди. Та смотрела в одну точку и явно видела что-то большее, чем лужайку и фонтан. Вздохнула, втянула носом воздух, посмотрела на небо. Качнула головой. Поморщилась. Цокнула языком.

– Выходим через два дня.

И все. Большего от нее Ирлан не добился. Давить же дерхи не дали, предупреждающе оскалив клыки.

И было непонятно, пойдут ли они сразу в сердце или сначала завернут к троглодам.

Ирлан плюнул и пошел готовиться ко всему сразу. Главное – найти толкового мага и наложить солнцезащитное заклинание на всех, особенно на дерхов, которые без этого путешествие по пустыне не перенесут.

Со стены незаметно соскользнула фигурка в черном. Прокралась вдоль ограды, нырнула в пристройку заброшенного дома, в чьем саду так полюбилось гулять дерхам. Протиснулась меж гигантских кувшинов, в былые времена там хранилось масло, а ныне здесь, как и в самом доме, все покрывал толстый слой пыли.