Прячу глаза вниз. Судорожно тяну «собачку» на рюкзаке.

Не собираюсь изливать душу ни перед кем. И о маминой болезни распространяться.

Чёрт с ней, со стипендией. Мне главное сейчас – из института не вылететь.

− Всё будет хорошо, Ника. – Тёплые пальцы Юры ложатся на моё плечо.

Сжимают несильно.

− Ты обязательно сдашь, а потом можно пойти в кафе, отметить.

Сглатываю слюну.

Он что, на свидание приглашает?

Жар приливает к щекам. Заполняет каждую клеточку лица, доходя до корней волос.

И на Катерину оборачиваюсь.

Она не дышит. Молчит.

Терзает зубами нижнюю губу. И ноздри расширяются как у загнанного на бои быка.

Вот-вот взорвётся.

− Юра, давай в другой раз. – Мычу нечленораздельно.

Не хочу обижать парня. Тешить пустой надеждой.

А ещё боюсь себе признаться, что могу представлять рядом с собой только Амира. И только его целовать…

− Ну, ладно… - Синий взгляд затухает.

Юре неприятно, и это видно. На лице же Катьки коварная улыбка.

А потом она приближается почти вплотную.

− Вперёд, Белевская!

Получаю сильный толчок в спину. Двери аудитории распахиваются как по команде.

И я влетаю внутрь словно пробка, выпущенная из бутылки.

Часто-часто дышу. Осматриваю помещение шальным взглядом.

Замираю, пригвождённая к полу абсолютно чёрным, как воронье крыло, взором преподавателя.

− Белевская? – Горгона каркает.

Останавливается напротив. Теряет интерес к предыдущему студенту.

Складывает губы в плотоядную улыбку.

Такую, от которой я моментально деревенею. И сдвинуться с места не могу.

− Наконец-то я могу лицезреть тебя воочию. – Лебезит.

Чуть ли не расшаркивается, потирая от удовольствия сухонькие ручонки. А я понимаю, что это – лишь притворство. Издевательство.

И сделать ничего не могу.

− Ну-ну, проходи. – Поток слов, наконец, иссякает.

Преподаватель обводит ладонью аудиторию. Тыкает в первую парту. Прямо перед своим столом, на котором разложены в хаотичном порядке экзаменационные билеты.

Криво улыбается.

Предвкушает шоу.

− Садись, Вероника. Только сначала билет вытяни. На подготовку – полчаса.

Киваю. Делаю несколько шагов вперёд, хватая со стола белоснежный лист бумаги.

Даже не выбираю. Вытягиваю первый попавшийся.

Мысленно взываю к молитвам.

Зажмуриваюсь поняв, что эту тему я не подготовила. Только бегло прочитала ночью.

Вспомнить хоть что-то – почти нереально.

− Иди, готовься. – На лице Алсу Азатовны едкая ухмылка.

А ещё она сканирует меня взглядом. Таким, от которого внутри всё переворачивается.

На тахикардию срывается.

Хочется убежать. Спрятаться. Скрыться.

Оказаться где-то подальше от аудитории Горгоны.

Потому что мне не сдать ей экзамен. Я просто не успела подготовиться. И пропустила очень много, так как постоянно металась между подработками в кафе и больницей.

Что делать – не представляю.

Но послушно плетусь за стол. Устраиваюсь на жёсткой скамье.

Кошусь на сокурсников, которые корпят над своими ответами. Присвистываю завистливо.

И пытаюсь собрать в кучу всё, что я когда-либо читала. Может, удастся?

.

Мысли роятся в голове как мухи в навозной куче. Жужжат докучливо. Сбивают.

И ни одной – по делу.

Все – только об Амире.

О его шикарном теле. О нежных поцелуях во всех мыслимых и немыслимых местах. О сладких словах, адресованных не мне.

Воспоминания о его руках жгут кожу. А засос на шее начинает нестерпимо ныть.

Погружает в ту самую ночь.

Которая разделила мою жизнь на «до» и «после». И вряд ли я сумею её забыть…

− Ну, Вероника? – Тощая ладонь, испещрённая мелкими морщинами, ложится на парту.

С грохотом. Вырывая меня из сладких мыслей с привкусом грусти.

Постукивает костяшками пальцев. Нависает как дамоклов меч.