Но массивная огромная дверь была заперта, как я и предполагала!

— Алиса, ключ!

Не помня себя, почти не соображая, что я делаю, я вытащила ключ и вставила его в замочную скважину.

Он повернулся очень легко, словно замок был хорошо смазан самым лучшим маслом, и отпирался каждый день.

Мальчишки, вдвоем ухватив за ручку двери, потянули ее на себя, открыли, и я спешно проскользнула в полутемный холл. Кит и Эйв шустро последовали за мной, и самое время! Вспышка алой, как гнев, магии, ударила в мрамор лестницы, выжгла уродливое черное пятно как раз на том самом месте, где мы стояли. От ее удара содрогнулась вся академия. Но захлопнувшаяся тяжеьая и толстая дверь защитила нас от очередной атаки.

— Ого, — весело произнес Кит, утирая острый нос. — Никогда б не подумал, что подавать документы в академию как опасно!

Еще один удар потряс академию, и мы припустили со всех ног, пока атакующий монстр не снес двери и не добрался до нас.

С каждым шагом по академии все вокруг нас преображалось.

Вспыхивали свечи в красивых хрустальных люстрах. Мрак покидал все уголки, и становилось видно все — и величественные колонны, и лестницы, и ковровые дорожки на натертом до блеска полу.

И студентов.

Они выступали из мрака, рассматривая себя с недоверием и радостью, а потом… кланялись нам.

Троим оборванцам в грязной, изодранной одежде.

Красивые, с шелковистыми волосами, одетые в элегантную форму из благородных материй, в начищенных до блеска туфлях, они склоняли головы перед Эйвом, у которого его башмаки окончательно расползлись, и он шаркал ногами, чтобы не потерять их.

Перед Китом, у которого почти отлетел рукав его ветхой куртки, и лицо было почему— то перепачкано в грязи.

Передо мной, в мокром сером сиротском пальто. Кажется, этому пальто пятнадцать лет, его еще мама носила…

Они выстраивались вдоль ковровой дорожки, по которой мы шли, и кланялись нам. Молча, без криков и бурных проявлений чувств. Просто выражали свою благодарность. И это было громче всяких слов. Это трогало до глубины души. У меня перехватил горло, я ощутила, как слезы душат меня.

— Мы почти пришли, — радостно произнес эльф, сжимая мою руку. — У нас получилось! Кто бы мог подумать…

Нам не пришлось бегать и искать кабинет ректора. Студенты выстроили нам коридор, мы просто шли по нему, пока не оказались перед темной дубовой дверью с золоченой табличкой. На ней я с замиранием сердца прочла имя своего дела, и затем решительно повернула ручку, отпирая двери.

Кабинет ректора был полон света, оттого, что за столом ректора было огромное трехстворчатое окно, от пола и до потолка, и прозрачные белые шторы не были задернуты. Шкафы с книгами, солидный стол, затянутый зеленым сукном — все было залито светом.

Большое кожаное вертящееся кресло, которое трогал ветер, врывающийся в приоткрытое окно, чуть слышно поскрипывало.

Я полезла во внутренний карман за клятвой, и вдруг за дверями услышала крики и ругань. В двери ударило что— то, да так, что пол дрогнул под ногами, и я чуть не выронила оранжевый шар на пол.

— Скорее! — обеспокоенно вскричал Эйв.

В дверь снова ударили, и я в отчаянном броске кинула шар на стол ректора. Тот покатился по сукну, по бумагам, уголки которых перебирал ветер, и дверь за моей спиной распахнулась.

Мы трое в ужасе обернулись к ней.

Разъяренный, черный, ужасный и грозный в кабине в ректора ввалился отец Нила, похожий на вырвавшегося из Преисподней демона. Его черные волосы были всклочены и как будто бы торчали рожками вверх. Глаза пылали адским алым огнем. Лицо с тонкими, злыми чертами, было закопчено и темно.