— Но это не значит, что мы должны во всем идти у них на поводу, — пробормотала госпожа Рория и стала перерисовывать символ на обратной стороне какого-то пустого бланка.

— Вам легко говорить. Вы умная, независимая женщина, — вздохнула я.

— О, дорогая, поверь, так было не всегда. Мои родители до сих пор не в восторге от того, что я трачу драгоценные годы на работу, а не бегаю с высунутым языком в поисках мужа. — Она на секунду оторвалась от зарисовки и, видимо, представив себе эту картину, вздрогнула.

— Но я несовершеннолетняя и не могу ничего сделать!

— Вита, — госпожа Рория снисходительно улыбнулась. — Еще как можешь. Твой отец производит впечатление строгого вампира с патриархальными привычками, но я уверена: он любит тебя. А ради любимых люди, да и другие существа, способны на многое. К примеру, пойти на уступки.

Я собиралась ей возразить, но вдруг замерла. Меня озарила догадка. Желание быть послушной и любимой дочерью очень часто заставляло меня подчиняться воле отца, но ведь и он испытывал похожие чувства!

В аудиторию профессора Уникуса я входила уже с непоколебимой решимостью остаться в Моримэре, чего бы мне это ни стоило.

Госпожа Рория передала листок с символом ректору, и тот, пошевелив усами, внимательно его осмотрел.

— Необычная руна, я такую прежде не видел. Коллеги, ознакомьтесь, — он произнес заклятие, и символ тут же отпечатался на огромной доске.

В гробовом молчании десяток пар глаз уставился на символ. Потянулись долгие секунды ожидания. Затем они переросли в минуты. Преподаватели напоминали мне тех же адептов, которым дали задачку повышенной сложности из программы старших курсов. Изредка кто-то украдкой перешептывался, но высказать свое мнение во всеуслышание не решался. Ректор тем временем переместился на стул, а затем и на преподавательский стол.

— У кого-нибудь есть предположения, что она значит? — спросил он, привстав на задние лапки.

— Похоже на лигатуру, — высказал свое мнение профессор Уникус. — связку из двух и более рун.

— Это и так ясно, — фыркнул ректор. Видимо, преподаватель только что произнес прописную истину. — Кто какие символы увидел?

— Порабощение…

— Подчинение…

— Смерть… — стало доноситься со всех сторон, и мне резко поплохело.

— Мамочки, — прошептала я и почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Наверное, я бы упала в обморок, если бы отец не успел подхватить меня под локоть. Он помог мне сесть на стул и слегка сжал ладонью плечо, выказывая свое присутствие и поддержку.

— ТАК! — громогласно произнес отец, и все тут же затихли. — Господа маги-теоретики, пока вы не свели меня с дочерью в могилу своими догадками, ответьте: среди вас есть настоящие специалисты по древним языкам?!

— Конечно есть! — поспешил заверить ректор, нервно подтягивая к себе хвостиком пока еще не обгрызенный карандаш. — Вот, к примеру, архимаг Ховар, преподаватель по рунописи, один из известнейших ученых среди дружественных королевств. — Ректор обвел взглядом зал. — Кстати, где он?!

Госпожа Рория закатила глаза и вышла за дверь. Меня же все это время бил легкий озноб. Как-то страшно столкнуться с перспективами скорой смерти, когда еще секунду назад в планах было жить как минимум вечность!

— Успокойся, милая. Они сами не знают, что говорят, — тихо произнес отец.

Я накрыла его руку своей и с благодарностью улыбнулась.

Дверь в аудиторию открылась, и появилась госпожа Рория с пропажей. Архимаг Ховар выглядел так, словно его только что вытащили из кровати. Мантия, накинутая наспех, помята. Из-под ее подола виднелись старые изношенные тапочки и кальсоны. Борода спутана, а на щеке красуется красный отпечаток от ладони.