Но Стивен только покачал головой:

– Мадемуазель Дюпен, вы, кажется, забыли, о ком идет речь. Месье Эршан никогда не решится выдвинуть такое обвинение против сына военного министра. Более того, вы можете презирать меня за это, но я и сам не решусь. Я всё равно ничего не смогу доказать. Формально правда на стороне Журне – он сдал работу первым. Так что скандал не пойдет мне на пользу.

– Но что же будет с оценками за ваши работы?

– К сожалению, месье Эршан уже поставил оценки в журнал, и исправить их невозможно. Журне получил отличную оценку, а я – неудовлетворительную.

Миранда снова ахнула:

– Но это же неправильно! Ты должен сам пойти к его высочеству и рассказать обо всём! И даже если он не станет уличать Журне публично в воровстве, он хотя бы велит месье Эршану исправить твою отметку.

– Ни к чему огорчать ректора такой некрасивой историей. К тому же, в этом нет необходимости – месье Журне разрешил мне переписать реферат.

Миранда повозмущалась еще некоторое время, потом заявила, что с этих пор она презирает Джейкоба Журне, и убежала в столовую. Мы же со Стивеном предпочли обойтись без ужина.

– Знаете, Лоренца, что беспокоит меня в это истории больше всего? Что после неудовлетворительной оценки месье Журне уже не сможет поставить мне высокий балл за переделанный реферат, и это отразится на итоговой отметке по предмету, которая попадает в диплом. Будет ужасно обидно из-за дурного поступка другого человека лишиться возможности получить диплом с золотым тиснением.

О, я знала, как важен был для него этот диплом! И что это может оказаться важным для его карьеры.

– Но, может быть, всё-таки стоит рассказать всем правду?

– Нет, Лоренца! Возможно, после окончания академии я буду работать именно в военном министерстве – министр Журне никогда не простит мне, если я погублю репутацию его сына. Ах, знали бы вы, Лоренца, как мне жаль, что я не могу приготовить зелье правды – тогда-то бы Джейкоб сам рассказал всё то, что так тщательно сейчас пытается скрыть!

Признаться, я не придала значения этим его словам. Мы оба знали, что готовить зелье правды запрещено магическим кодексом. А раз так, то стоило ли об этом говорить?

11. Глава 10

– Мадемуазель Бельфор, вам, кажется, не интересен мой рассказ? – взгляд темных глаз ректора впился в меня с такой силой, что мне стало трудно дышать.

Я в ответ посмотрела на него как кролик на удава.

– Простите, ваше высочество, я как раз думала над тем, что вы сказали.

Я отвлеклась всего на пару минут – чтобы рассмотреть стоящие на полках лаборатории склянки со всевозможными снадобьями и мешочки с сушеными травами. На них на всех были наклеены бумажки с названиями, но почерк у того, кто эти названия писал, был настолько коряв, что некоторые слова прочитать было решительно невозможно. А ведь где-то здесь наверняка были и сушеные цветы папоротника.

– Я рад, что вы умеете думать, мадемуазель, – ехидно заявил герцог Алнорский, – но, боюсь, на сей раз вы думали совсем не о моей дисциплине.

О, как он был неправ! Именно на занятия по зельеварению я неслась едва ли не вприпрыжку. Мне было интересно всё, что он говорил. Какую воду – речную, морскую, талую – следует использовать для приготовления зелий? На каком огне их варить? В какой последовательности закладывать ингредиенты? Любая мелочь могла оказаться принципиальной.

Если бы я не боялась, что после моего вопроса он запретит мне приходить в лабораторию в одиночку, то непременно бы спросила его о вычитанном в старой книге рецепте. Кому как не ему было знать о зелье, помогающем концентрировать энергию? Тем более, что сам он превращаться в дракона умел – об этом рассказывали старшекурсники, и у меня не было оснований им не верить.