Но спросить об этом при всех значило бы добиться того, что меня поднимут на смех. Поэтому я промолчала, позволив ему думать, что мои мысли находились далеко.

– Лоренца, да что с тобой происходит? – удивился Стивен, когда мы вышли из лаборатории. – Как можно быть столь небрежной в присутствии его высочества? Говорят, он бывает весьма строг на экзаменах – особенно к тем, кто, по его мнению, не проявил должного рвения к учебе.

Я пообещала ему, что на следующем занятии буду паинькой, но слова сдержать не смогла. Как раз тогда, когда его высочество показывал, как следует готовить зелье, восстанавливающее память, я увидела искомую склянку. Она стояла в шкафу на средней полке, и в ней было всего три сухих лепестка. И ровно столько мне и требовалось для приготовления зелья.

При мысли о том, что один из этих лепестков (а то и все сразу!) использует кто-то из студентов или преподавателей прежде, чем их использую я, я пришла в ужас. А из подогреваемой ректором на слабом огне мензурки как раз вырвался зеленоватый пар с громких хлопком, и я, вздрогнув от неожиданности, дернула рукой и зацепила рукавом блузки лежавшую на столе колбу. Та упала на пол, разбилась, и уже через секунду я удостоилась очередного негодующего взгляда герцога Алнорского.

– Между прочим, мадемуазель, я предупреждал о хлопке, – строго сказал он, – но вы, похоже, опять меня не слушали. Полагаю, что с такой внимательностью вам непросто будет сдать экзамен по моему предмету.

В другое время его уничижительный тон расстроил бы меня, но сейчас я могла думать только о трех лепестках цветка папоротника. А уж к экзамену я подготовлюсь и постараюсь его высочество удивить. А если у меня однажды получится превратиться в дракона, он еще станет мной гордиться.

В конце занятия ректор снизошел до улыбки:

– Надеюсь, вы не забыли, что на следующей неделе начинается сессия. И по давней традиции на это время вы могли пригласить в Алнор своих родных – они смогут присутствовать в аудиториях на экзаменах. Поэтому готовьтесь к испытаниям особенно тщательно, если не хотите краснеть перед близкими людьми. Дайте им повод вами гордиться.

О, я совсем забыла про это. Впрочем, я всё равно не могла пригласить в академию своего отца, да и многие мои однокурсники, как я заметила, воздержались от приглашения родных. Для кого-то такая поезда была слишком обременительной финансово, а кто-то просто старался избежать дополнительных волнений на экзаменах.

Но виконт пригласил свою бабушку, о чём и сообщил мне по окончании учебного дня.

– Она прибывает уже завтра, Лоренца! Разумеется, я вас познакомлю. Но прошу вас не обижаться, если какие-то из ее суждений покажутся вам слишком суровыми. Иногда она бывает чересчур прямолинейной. Надеюсь, я не провалюсь на экзаменах. Будет особенно обидно сделать это именно в ее присутствии.

Мне даже слушать об этом было смешно. По боевой магии в этом семестре экзамена не было, а по остальным предметам Кларенс был лучшим учеником. И всё-таки он заметно волновался.

– Стивен не говорил с тобой сегодня о Виоле? – спросила меня вечером Миранда.

Я посмотрела на нее с изумлением.

– С чего бы ему говорить о мадемуазель Мерсье?

Та пожала плечами:

– Вот и я не поняла. Он спросил, почему Виола никогда не ходит с нами в библиотеку. Быть может, она стесняется попроситься в нашу компанию – сказал он. Ха-ха! Виола – и стесняется! Я спросила, уж не влюбился ли он в мадемуазель Мерсье? А он обиделся и сказал, что ему всего лишь хочется помочь однокурснице подготовиться к экзаменам, на которые наверняка приедет из столицы ее отец – дескать, что же в этом дурного? Странно, правда?