– Вы не боитесь, что ваши совместные прогулки могут вызвать пересуды? – спросила однажды Миранда. – Люди могут найти в этом что-то дурное.

– Как вы могли такое подумать, мадемуазель Дюпен? – возмутился Стивен. – Я слишком уважаю мадемуазель Бельфор, чтобы позволить себе что-то лишнее в ее отношении.

При этом он покраснел, и я понимала, почему. Однажды он всё-таки позволил себе то самое лишнее, о котором ему теперь не хотелось вспоминать.

Мы тогда гуляли по парку среди цветущих яблонь и вишен, и воздух был наполнен дурманно-сладким ароматом. Должно быть, именно это и привело к тому, что Стивен попытался меня обнять. Разумеется, я ему этого не позволила, а учитывая наши разные уровни владения боевой магией, он не пытался настоять на своём.

– Простите, Лоренца, не знаю, что на меня нашло! Но быть с вами рядом для меня – это счастье! Но я клянусь вам никогда более не злоупотреблять вашим доверием ко мне!

Как ни странно, но мне было приятно осознавать, что я сумела внушить столь сильные чувства человеку, который, как всем казалось, мог думать только о науке. И эта маленькая тайна словно еще больше сблизила нас.

– О, как я хотел бы познакомить вас со своей бабушкой! – сказал он мне тогда. – Не сомневаюсь, она вам понравится. А вы, конечно, понравитесь ей.

А мне хотелось бы познакомить его со своим отцом. Я была уверена, что папенька, если Стивен попросит моей руки, не откажет ему в этом. Да, он был всего лишь младшим сыном графа и не мог надеяться на более высокий титул, чем виконт. Но разве это было важно?

На следующий день после сдачи рефератов мы ожидали, что преподаватель травоведения месье Эршан приведет нам Кларенса в пример, но неожиданно всё вышло совсем наоборот.

– Месье Кларенс, извольте задержаться после занятий, – велел он виконту, и в тоне его не было привычных одобрительных ноток.

Стивен остался в аудитории, а мы с Мирандой, снедаемые любопытством и беспокойством, расположились в коридоре на подоконнике. Он вышел через полчаса – красный как мак и словно подавленный.

– Что случилось? – метнулись мы к нему, едва не сбив с ног какого-то старшекурсника.

– Это просто невероятно! – выдохнул он.

Руки его дрожали так сильно, что мне пришлось забрать у него альбом и перо, чтобы он не выронил их. Мы вышли во двор, расположились на скамейке под большим каштаном, и только тут, в стороне от чужих ушей, Стивен начал рассказывать:

– Месье Эршан обвинил меня в том, что я сдал чужую работу!

– Что??? – темные глаза Миранды округлились. – Да как ему такое в голову могло прийти? Я не удивилась бы, если бы речь шла о ком-то другом! Но ты!

Виконт мрачно усмехнулся:

– Ровно эти же слова сказал и месье Эршан. Что он мог ожидать такого от кого угодно, только не от меня. Что он разочарован моим поступком и даже оскорблен.

– Но что произошло? – я всё еще ничего не понимала. Я видела, с каким старанием Стивен писал этот реферат, как бесконечно его переписывал, доводя почти до совершенства каждую фразу.

– Дело в том, что Джейкоб Журне сдал мою работу раньше, чем это сделал я сам. Вернее, он переписал и сдал черновик моей работы, должно быть, самый первый ее вариант, который лежал у меня на столе.

Мадемуазель Дюпен ахнула, а я сжала кулачки. Такой поступок был отвратителен.

– Надеюсь, ты всё объяснил месье Эршану? – нетерпеливо спросила Миранда. – Он слишком хорошо знает и тебя, и этого наглеца Журне, чтобы тебе не поверить. Он должен сделать эту историю достоянием общественности, чтобы Джейкобу было неповадно поступать так в другой раз. Надеюсь, он сообщит об этом ректору!