Не вижу ваших комментариев:(( Автора и муза это огорчает страшно:(( Мы не понимаем, в верном ли направлении движемся в развитии сюжета.

19. Глава 17. Догадка

Отвар помог – Киаран пошел на поправку. Конечно, о полном выздоровлении говорить было рано – ослабленный организм никак не хотел бороться с горячкой, а потому жар периодически возвращался. Сутки пришлось не отходить от постели, меняя компрессы и обтирая тело влажной тканью.

Аише, однако, вздохнула к следующему утру с облегчением – пару раз мужчина даже пришел в себя, обводя избу мутным взглядом, да сосредотачивая его на девушке. Всякий раз ей хотелось взять его за руку и ободряюще пожать, мол, я здесь, я рядом, она даже тянула пальцы, но потом осекалась – как можно! Не жена она ему, не нареченная! Итак пришлось все устои попрать, ухаживая в болезни за ним, а теперь непонятно, как будет дальше. Стыдоба! Ведь она видела все его сокровенные места, и более того – мыла его, трогала руками, будто супруга.

В груди ее поселилось какой-то давящее чувство, то ли жалость, то ли что-то еще, но при взгляде на раненого ей всякий раз приходилось одергивать себя и напоминать, что как только он поправится – уйдет отсюда, а потому надо гнать непрошенные мысли от себя.

К вечеру Киаран смог даже самостоятельно выпить лекарство, приподняв голову. Дед Лукьян одобрительно крякнул, мол, знай наших! Но уже возле стола девушка увидела, что брови его сведены к переносице, а весь вид мрачен.

- Что, деда? – с тревогой вгляделась она в выцветшие голубые глаза.

- Горячку победить не просто, - отозвался тот негромко. – Жар отступил сейчас, но может вернуться. Болезнь жрет его изнутри. В ранешние времена-то фениксы особо тяжелых своим целебным огнем лечили, а сейчас-то наш Император не может так. Холодный у него дар, жизни в нем нет. Да и не наш он, этот Киаран-то. Поди, с той стороны границы. Не подействует на него животворящий огонь.

Глаза Аише округлились – она поверить не могла, что этот красавец с лавандовыми глазами – самый настоящий колдун! С другой стороны, поди, и правда, так. Отчего-то же она могла его понимать, хоть и короткое время. Самое настоящее колдовство!

Усевшись на табурет, она уставилась на потрепанную юбку, выцветшую и прохудившуюся до отдельных тканевых волокон в кое-каких местах, на цветастый фартук, повязанный поверх юбки, на свои пальцы с обгрызанными неровными ногтями. Меж ее бровей появилась складка. Странно. Ведь она сначала не могла разобрать речь мага, потом вдруг стала понимать, а потом опять нет. И он ничего с ней не делал. Да и сам был слаб, как дитя, куда уж колдовать! Что же это было такое? Неужто у нее самой тоже есть дар колдовской? Но откуда? Мама не высокородная, отец, по ее рассказам, тоже. Странно все это.

За ужином поделилась своими сомнениями с дедом Лукьяном. Тот долго морщил лоб, жевал губами, думал.

- Однако! – крякнул он. – И я, старый дурак, упустил это из виду. Ишь, как болесть-то на мозги действует! Болеет один, а соображенья ни у кого нету! Давай-ка покумекаем, что он делал там в лесу, что говорил до того, как ты его понимать начала, да сообразим вместе.

Аише нахмурилась, углубившись в воспоминания. Вот она заметила раненого, кинулась к нему… Он пришел в себя. Что-то сказал непонятное. Язык красивый у них, певучий, она тогда еще это отметила. Мягко звучит, нежно. На таком надо детям колыбельные петь. Так, что еще?

Увлекшись, начала расплетать косу, остановившись только тогда, когда распущенные волосы окутали ее ковром, спускаясь почти до пола.