Закусив губу, девушка встретилась с ним взглядом и вздрогнула – зрачки невероятных фиолетовых глаз были расширены, занимая всю радужку, что делало их глубокими, будто омуты.

- Теривакуна! – прошептал мужчина посиневшими от боли губами.

- Крепкий! – констатировал дед Лукьян, перебинтовывая рану чистой тканью и отдавая Аише перепачканный кровью старый лоскут. – Теперь лишь бы горячка не пришла.

Дед как в воду глядел. На следующее утро Киаран уже метался в бреду. Все его тело горело огнем, пылало жаром. Девушка и старик только и успевали менять холодные компрессы на голове раненого и обтирать его, чтобы облегчить состояние.

Стеснение, что испытывала поначалу Аише, когда раздевала догола Киарана, прошло – она беспокоилась, чтобы он выжил, а уж что там таит его мужское тело – неважно. Хотя взгляд нет-нет, да возвращался к паху, где сосредоточилось главное отличие его тела от ее. Удивительно создала природа этих мужчин! Удивительно и невероятно.

Аише даже потрогала себя глубокой ночью, лежа на полу у печи под старой дедовской шубой, слыша размеренное дыхание старика и рваное Киарана, чтобы убедиться, что у нее там все не так, как у раненого. Пальцы нащупали мягкую кожу, какие-то странные складки и впадины. Брр! Раньше такие мысли в голову не приходили, а сейчас вот пожалуйста! Мама бы отругала ее за это совершенно точно! Только муж, говорила она, имеет право касаться жену в первую брачную ночь между ног, а потому даже во время мытья просто возила мочалкой туда-сюда пару раз, и все. А интересно, каково это – быть с мужчиной? Говорят, в первый раз больно, а потом?

В их деревне все бабские разговоры затихали, едва стоило показаться незамужней девке, а после свадьбы уже молодуха не имела права обсуждать тайны с незамужними. Мать накануне брачной ночи рассказывала дочери о премудростях плотских желаний, а до того – ни-ни! Конечно, они, деревенские, не раз видели, как сношение происходит у животных, но разве ж у людей так?

Полночи Аише крутилась и вертелась, тревожась от собственных мыслей. Правильно мама говорила – грех это, знать то, что не следует и думать о том, что не нужно.

Сон сморил ее тяжело, внезапно. И в этом сне уже не она сама, а отчего-то Киаран трогал ее между ног своими горячими ладонями, шептал что-то в ухо, касался губами лица…

18. Глава 16. Отчаянье и новая надежда

Следующая неделя пролетела как единый миг – Киаран тяжело болел, метался в бреду.  Старик и девушка по очереди следили за ним днем и ночью, сменяя повязки и ледяные компрессы. Тело мага исхудало, кожа приобрела сероватый оттенок, казалось, что жизнь медленно покидает его, а самое печальное, что сделать с этим ничего было нельзя – целитель был только в большом селе Бордуне, куда Лукьян ходил на ярмарку. Туда и обратно  ходу – около пяти дней пути, помощь может прийти слишком поздно. Поэтому оставалось только одно – ждать исхода. В их случае он мог быть любым, причем, смерть была ближе, чем выздоровление.

Аише так переживала, что сама стала похожа на тень – щеки ввалились, и без того худое тело стало еще тоньше, сквозь кожу просвечивали голубые вены, под глазами залегли темные круги. Аппетита у нее не было, все мысли занимал этот большой отощавший человек, спасенный ею в лесу. Неужели он умрет? Неужели все зря?

Она старалась проводить с раненым больше времени, давай деду передохнуть. Было видно, что ему тяжело в таком возрасте давались вот эти ночные бдения, да и спал он плохо, ворочался и жаловался, что ноют суставы, часто кашлял и долго потом со свистом дышал.