– Ой, Дим, ебись с кем хочешь. Меня не касается, – он так устало звучит, будто я это уже в тысячный раз говорю.
– Да не ебусь я ни с кем!
– Мне похуй, – ставит точку, но трубку не бросает.
– Я еще про Римму Семенову хотел спросить.
– Ты заебал, – Вован зажигается раздражением, как спичка, вмиг. – Оставь Римму в покое.
– Да я…
Не успеваю договорить, мне отвечают короткие гудки.
Понятно. Брат мне в этом деле не помощник. Придется самому все узнавать. Не бойся, Вова, я не сдамся, пока не устрою твое счастье. Никакой Барсуков мне тут не помеха. Я чую, что Римма Семеновна не о нем мечтала.
Возвращаюсь в ее профиль, изучаю его досконально, мало ли что полезного смогу найти в музыке или видео. Заглядываю в подписки. Там много благотворительных фондов и всяких больниц. Она типа волонтерством увлекается? Или что это значит? Просматриваю по-быстрому каждый. В основном, все эти фонды помогают людям с лейкозом. И больницы все – не простые поликлиники, а специализированные институты и академии, которые оказывают высокотехнологичную медицинскую помощь.
Хм. У меня сразу связывается в голове: официантка в «Анастасии» и лейкоз. У нее кто-то болеет? Для этого она подрабатывает? Лечение наверняка недешевое. Лейкоз – это хуево. Вряд ли Римме Семеновне в такой ситуации новая интрижка нужна. Бля. Как быть?
Сначала узнаю побольше.
Оторвавшись от телефона, вижу, как мимо проезжает такси с шашечками на крыше и останавливается рядом. Что-то мне подсказывает, оно за Воронцовой. Ага, значит, царевна скоро выйдет. Я нацеливаю все внимание на дверь подъезда.
Часть 10
Глава 1
Все утро я воюю с Милкой за сохранение своего первозданного вида. Она носится вокруг меня в ванной и норовит измазать косметикой.
– Хотя бы глаза подкрась! – возмущается натурально. – Ну что это такое? Вон посмотри, какой мистер АСИ ухоженный! И ты такой должна быть.
– Ты смотрела его фотку с конкурса. Конечно, он там ухоженный. В жизни он не такой. У него вчера вообще нос был разбит! – я отмахиваюсь, как могу и взъерошиваю волосы, которые она почти прилизала своими поглаживаниями.
– Ну и пофиг. А ты будь, – Милка топает ножкой и скрещивает руки. В одной держит кисточку для рисовки бровей, а в другой сжимает пудреницу.
У нее самой лицо всегда покрыто толстым слоем штукатурки. Она любит краситься под гейшу, хотя по национальности якутка.
– Ты же сама говоришь, что у меня естественная красота, – закатываю глаза.
– Которую надо подчеркивать!
Хочу выйти. Милка преграждает мне путь. Я выше, но худее, а она коренастая с сильными ногами. В борьбе мы неравны, и я сдаюсь.
– Лааадно, только глаза.
– Отлично! – она вытаскивает из косметички палетку с тенями.
Там все цвета радуги собраны, и она выбирает бирюзовый, потому что сама любит этот цвет. По ощущениям, мои веки потяжелели – не меньше трех слоев этих теней на них осело. А Милка еще ресницы тушью обильно покрывает. Мне даже моргать неудобно становится.
– Во! Красавица! – она с гордым выражением лица разворачивает меня к зеркалу.
Еле сдерживаю себя от порыва смыть этот клоунский грим. Я похожа на плохо нарисованную анимешку. Мало того, что тени яркого сине-зеленого цвета, так они еще и с блестками. И нанесены обильно, по самые брови, которые Милка тоже подрисовала. А ресницы вообще стали похожи на распушившийся веник.
– Теперь иди! И улыбайся! – Милка выпихивает меня из ванной, не дав «налюбоваться» собой.
Я не сопротивляюсь, но решаю по пути в академию все стереть. Средства для снятия макияжа у меня нет, а Милка свое надежно спрятала, но я обойдусь салфетками. Лучше буду ходить с красной рожей, чем с этой кукольной мордашкой.