Альбом Воронцовой заканчивается на фотографии Брусевича с выколотыми глазами. Фотка до этого датировалась январем. То есть она забросила свой альбом почти два месяца назад. Интересно, почему? Неужели только ради Брусевича его вела?
Я лезу дальше в шопер, не знаю, зачем, просто… не хватило. Там осталась всякая канцелярия и еще парочка листов с фото. Они соединены скрепкой и, видимо, к альбому так же крепились, но выпали.
Эти фотки – типа портреты с короткими описаниями. Большинство лиц не узнаю, кроме Зефиркиного. Причем она сфотографирована в нашей с Бархом компании в библиотеке. Мы сидим в креслах на любимых местах. Барх – спиной к фотографу, а мы с Зефиркой – полубоком. Все смеемся.
Под фото Воронцова написала: «Лера Палкина». И совсем другим почерком, кривым и поспешным, приписано: «Красавец и Чудовище». От «красавца» стрелочка ведет ко мне, от «Чудовища» – к Зефирке. А приписка к Барху где-то между других фоток затерялась, но по стрелке я ее быстро нахожу – «Иван-дурак».
Мда. Вот как мы выглядим со стороны, значит. Зефирке эту схему я показывать не хочу. Ее наверняка обидит. Не столько «чудовище», сколько то, что Барх – Иван-дурак, а я – красавец. Но особенно это «и» между нами.
Других своих одногруппников Воронцова тоже запечатлела в разных местах и позах. К каждому добавила имя, а кто-то за нее приписал дурацкие эпитеты, в основном оскорбительные. И только под фото тех самых парня и девушки, которые буквально звездят в этом альбоме, написано: «Уля Гурская и Матвей Брусевич», и стоят три жирных сердечка.
Сильно сомневаюсь, что все эти цепочки рисовала сама Воронцова, однако ничего не зачеркнула, видимо, согласна с описаниями. Не такая уж она правильная, выходит? Вдруг реально отчислила Брусевича тупо за то, что он полюбил не ее? Обозлилась и нажаловалась папане, а тот ради счастья любимой дочери на все готов. И меня не пощадит, если что. Бля.
Завтра надо как-то проявить свои ухаживания за этой Царевной Несмеяной, а то Великий князь Воронцов меня четвертует. Я спрашиваю у Зефирки, к какой им паре. И мне не везет. Нам ко второй, а им к первой. Но решаю встать пораньше и встретить Воронцову у подъезда с букетом.
Часть 9
Перебдел. Кажется, приехал сильно раньше. Зефирка сказала, Воронцова приходит четко к началу пары, явно и сегодня торопиться не станет. Зато точно ее не пропущу. Спокойно подожду. Благо, есть чем заняться.
Мне же надо сделать Вована счастливым, поэтому берусь изучать личную жизнь Риммы Семеновны. Вдруг за что-то зацеплюсь и преподнесу ее брату на блюдечке с голубой каемочкой.
Первым делом я ищу профиль Риммы Семеновны в «ВК». Быстро нахожу ее в друзьях Вована и сразу лезу в альбом. Сразу на аве стоит свадебная фотография, правда, лица плохо видны, пара целуется, все по классике. В альбоме много свадебных фотографий и не только. На многих они с мужем обнимаются. Но все эти фотки старые, двухлетней давности. Ава вообще трехлетняя.
Супруг у Риммы Семеновны – самый обычный мужик. Не красавец, семи пядей во лбу не видно, лицо вообще простецкое и прическа наистандартнейшая – ежик. Словно у него задача по жизни – не выделяться. Наверняка какой-нибудь клерк средней руки.
По отметкам на фото перехожу в его профиль. Зовут Виктор Барсуков. У него тоже последние совместные фото двухлетней давности. И на аве та же самая фотка со свадьбы. Милота.
Ха, Вован у нас в общих друзьях. Значит, они друг друга знают. И учился этот Барсуков в АСИ, закончил в тот же год. Видимо, из общей студенческой тусовки. Но вряд ли с первого курса друг друга знают. Вован же брал академ, чтобы в Питер на год уехать. Значит, они познакомились уже после его возвращения. Где-то год вместе проучились. Хотя могли и раньше подружиться.