— Обижаешь! — Павел показал ей фото довольно старого и потрепанного издания со страницей «30» и отмеченной простым карандашом строкой «33». — Мне выпал Стивенсон «Остров Сокровищ»: «копыта лошади пронеслись по нему и отшвырнули его»[1].

— Как ты считал строки? — Она пробежалась глазами по изображению.

— Все подряд, не пропуская даже тех, где одно слово. За него тоже можно зацепиться и раскрутить тему для размышлений.

— Что надумал по фразе? Вот самое первое, что пришло на ум? — Настя оторвалась от экрана.

— Опасно, боль, спасение.

— Не гибель? — Вернула ему телефон.

— Странно, но нет. Почему-то подумалось, что такая боль именно спасает от чего-то более страшного. Я давно читал, не вспомнил сцену.

— Перечитал потом? — Они оба поставили по локтю на край стойки, подперев щёку.

— Да, всю главу и дальше. Этим и занимался все выходные — перечитывал и думал о тебе.

Она опустила взгляд, мимолетно улыбнувшись.

— Так уж и все выходные?

— Подловила. Не все, но большую часть. Наконец выкроил время помочь отцу с расчисткой сарая на даче. В воскресенье отоспался, потом почти весь день угрохали на обустройство нового офиса, подключали и тестировали необходимую технику. Вечера, поздние, провёл за книгой и мыслями о кофейной знакомой выдумщице. — Павел заметил её порозовевшие скулы.

— Я тоже думала о тебе, каждое утро. — Настя скользнула по нему взглядом. — Я не читала «Остров Сокровищ», хотя знаю, о чём там. — Она оттолкнулась от стола, распрямляясь. — Хочешь узнать мою первую мысль на слова строки? — Настя выжидательно посмотрела на него.

Павел кивнул.

— Наверное, я прозвучу негуманно, но мне увиделась лошадь. Грациознейшее животное. Даже когда напугано или в мыле, сохраняет неимоверную аристократичность.

— Поэтичность в тебе развили лошади? — приподнял он брови.

Она засмеялась.

— Никогда не задумывалась — вполне возможно, что сыграли не последнюю роль.

Настя пригубила незаметно возникший перед ней кофе.

— Я старшая в семье.

Павел не донёс свою чашку до губ.

— Я тоже.

— Рыбак рыбака, — хмыкнула она. — У меня сестра.

— У меня тоже. — Он сделал большой глоток.

— Моя младшая сестрёнка — девочка-девочка. А я такая девочка-свой парень. Я гоняла на великах где попало, разбивала локти и колени, лазила по деревьям и заборам, падала с них не единожды, ела кисляще-горькие незрелые ранетки, прыгала с крыш сараев и гаражей. Дралась.

— Дралась? — Павел искренне округлил глаза.

— Особенно за сестру. — Настя демонстративно сжала кулаки. — Кто косо посмотрит, всё, держись! Сама могла отхватить, но свою лепту вносить успевала. Однажды подсела к маме у телевизора. Мне было двенадцать. На каком-то канале показывали подряд все серии «В поисках капитана Гранта»[2] — мама моя очень любит именно фильм.

— Я сам его люблю, больше книги.

— Аналогично. Хотя у Жюля Верна перечитала многое и люблю его истории. Мы с мамой смотрели кино почти до утра. Помню, она шёпотом спросила, кто из героев мне нравится. «Леди Гленарван», — так же шёпотом ответила я, не отрываясь от экрана. Такой ответ, как оказалось позже, её несказанно порадовал — моё женское начало подало голос. Я начала заплетать волосы, не требуя их укоротить и не собирая в обычные хвосты, носить платья и, не совсем по-маминому, но очень по-моему, бредить лошадьми.

— Не представляю тебя пацанкой, но легко могу представить верхом на лошади. — Он смотрел на неё очень внимательно и немного смущающе.

Настя тряхнула подсохшими волосами.

— Пару лет ездила на ипподром и в конюшни. Потом неудачно свалилась. Уже понимаешь, что падение было не первым. — Подмигнула. — Сильно подвернула ногу и какой-то блок появился. Долго после ездила просто помогать ухаживать за коняшками. Перечитала там же на сене кучу исторических и псевдоисторических романов, представляя себя в компании лошадей, то в плену, то в погоне, то на прогулках с кавалерами.