– Подойди ко мне, Альшита.

– Меня зову…

– Плевать! Слышишь? Мне плевать, как там тебя звали твои неверные. Здесь я буду тебя называть так, как я захочу. Сюда подойди, я сказал.

Я медленно подошла и даже не поняла, что тащила за собой его чистые вещи.

– Положи их и иди ко мне.

Судорожно сглотнув, я отрицательно качнула головой.

– Я притащу тебя силой.

Медленно положила вещи и осторожно подошла.

– Стань на колени.

Едва я успела опомниться, как он дернул меня за руку, и я упала перед корытом. Он стиснул пятерней мои волосы на затылке, удерживая возле себя. Повел рукой по моему подбородку вниз к груди. Пальцы на затылке причиняли боль, а другая рука касалась едва-едва, очерчивая контуры соска, потирая его ногтем, заставляя сжаться в тугой комок. На каждое касание под кожей паутинкой разбегались электрические нити, они тянулись куда-то между ног, где вдруг все стало быстро пульсировать. Это напугало еще сильнее, чем его близость.

– Страшно? – спросил шепотом, и именно он прозвучал не просто страшно, а до дикости неожиданно окатил дрожью все тело. – А вот так?

Пальцы сжали вершинку, и я всхлипнула, пытаясь вырваться. Слишком остро и слишком чувствительно. Пульсация между ног сменилась покалыванием, словно все опухло и стало мокрым.

– Не надо, – прозвучало прерывисто и очень жалобно.

– Надо…, – эхом мне в губы, – хочу тебя взять! Сейчас!

В то же мгновение он развернул меня спиной к себе и, выплескивая воду из корыта, поднялся в нем во весь рост. Но я его не видела, я дико и судорожно пыталась вырваться, удерживаемая одной рукой за волосы, а другой под ребрами. Еще один рывок – опять лицом к себе, приподнял, тяжело дыша через оскаленный рот мне в губы. Ужас и что-то еще первобытно неконтролируемое, панически сильное накрыло меня с головой, лишая рассудка. Его дыхание жжет и сплетается с моим, и я смотрю на его губы – такие выпуклые, такие влажные и темные, порочные… и представляю, как они вгрызутся в мой рот… и в тот же момент до истерики не хочу этого.

И вдруг снаружи послышался голос Рифата.

– Аднан, брат, мы засекли людей Асада. Рыскают по нашему следу.

– Кууууусохтак… я зубббииии*1!. Бери людей, отловим ублюдков. Подай мне полотенце и чистые вещи. Быстро!

Я не сразу поняла, что он говорит это мне. Подняла с растянутых на полу овечьих шкур вещи и подала ему, стараясь не смотреть вниз, потому что ибн Кадир стоял передо мной совершенно голый. И со мной происходило что-то невероятное, когда я смотрела на его смуглое накачанное тело, покрытое черными татуировками.

– Сначала полотенце. Что ж ты такая медлительная?

Подала полотенце и все же глянула вниз, пока он вытирался, щеки тут же вспыхнули с такой силой, что кажется, сейчас взорвется лицо. Его член, покрытый черной порослью волос вокруг, полустоял и показался мне просто огромным даже в таком состоянии. Я тут же отвела взгляд, чувствуя, как сильно пересохло в горле… Араб быстро вытерся и натянул шаровары, а у меня сердце колотилось как бешеное – он бы точно разодрал меня на части этой штукой, она бы никогда в меня не поместилась. Я судорожно куталась в мокрую тряпку, сжимая ее дрожащими руками на груди, пока он быстро, по-солдатски собирался, натягивая джалабею и головной убор. Потом в два шага преодолел расстояние между нами, поднял с пола веревку и, затянув у меня на шее, привязал меня к балке каким-то замысловатым крученым узлом, который я бы не развязала никогда в жизни. Его, наверное, не развязал бы даже мой отец.

– Нееет, – взмолилась, цепенея от ужаса, – не надо, пожалуйста. Я никуда не сбегу. Не надо меня, как животное… я прошу.