– Я задал тебе вопрос, АльшитА, но ты на него не ответила. А меня ужасно злит, когда игнорируют мои вопросы.

– Избавься от меня, и я перестану тебя злить!

Нужно было прикусить язык, не говорить таких вещей, не злить его, но я не удержалась.

– Избавлюсь, когда сочту нужным. В твой мир ты уже не вернешься. Ты для всех там умерла. Положи мою одежду на место – я принес тебе новую. Давай! Открой глаза. Хватит морщиться, как сморчок, подашь мне одежду после того, как я помоюсь. Пора начинать выполнять свои обязанности и отрабатывать каждый глоток воды и кусок хлеба.

– Ты можешь меня не кормить и не поить!

– Ошибаешься! Это ты не можешь отказываться есть и пить, иначе я затолкаю тебе в горло каждый кусок еды и залью водой насильно. Ты будешь давиться и есть вместе с соусом из собственной крови. Не зли меня и открой глаза!

Я открыла глаза и тут же об этом пожалела, потому что ибн Кадир стащил джалабею через голову и оказался голым по пояс. Он стоял прямо передо мной. Огромный, блестящий от пота, темный, как бронзовая статуя. Каждая мышца рельефно выступает под кожей, кажется живой и перекатывающейся, словно жидкое железо. Мощный торс, широкие плечи. На груди татуировка. Непонятная, состоящая из хаотичного орнамента и сплетения букв, как латинских, так и арабских. Я никогда в жизни не видела такого красивого мужского тела, притом вживую и так близко. Накачанный, сильный, привыкший к нагрузкам, словно каждая пора источает бешеную звериную энергию. Идеальное до каждого изгиба. Я такие тела видела только в журналах. Кажется, что его кожа покрыта краской и чуть поблескивает, особенно на выпуклой груди с маленькими коричневыми сосками, и на кубиках пресса, где чуть ниже пупка за кромку штанов убегала тонкая полоска черных волос. Я пялилась на него и ничего не могла с собой поделать… мне кажется, у меня даже приоткрылся рот в немом восхищении. Его тело излучало секс, настолько сильно, что даже я, далекая от всего такого, вдруг почувствовала тяжесть внизу живота… впервые в жизни. Даже в горле пересохло.

Если бы он жил в моем мире, женщины сходили бы по нему с ума, они бы резали из-за него вены, ползали на коленях у его ног. Но я была уверена, что и их женщины сходят по нему с ума точно так же. Потому что он слишком красив.

Я сделала еще один глубокий вдох, когда он снял куфию и пригладил рукой короткие черные волосы.

А дальше, я чуть не закричала – он стянул штаны и, нисколько не смущаясь, залез в корыто. Едва его шаровары упали к его ногам, и он сделал несколько шагов к алюминиевой лохани, я зажмурилась с такой силой, что перед глазами запрыгали мушки. Но ничто не помогало забыть вид его голых ягодиц, сильных и округлых, сжимающихся при каждом шаге. Я стояла с закрытыми глазами, а он смеялся. В голос.

– Ты знаешь, что нашим женщинам запрещено так рассматривать своего Господина? Тебя бы могли избить за это палками. Тебе понравилось то, что ты увидела, Альшита? Я страшный или красивый в твоих глазах?

У меня пылали щеки, их, кажется, как ошпарило, и в горле резко пересохло.

– Отвечай, когда я задаю вопросы – тебе понравилось?

– Нет! – и вздернула подбородок. Не хватало еще показать ему, что мне понравилось смотреть на его тело. Он принялся растирать себя мочалкой, расплескивая воду в разные стороны, а я смотрела куда угодно, только не на него.

– Твои «нет» оставь для твоих русских мальчиков в далеком прошлом. Здесь женщины говорят своим мужчинам только «да, мой Господин».

Он намылил волосы и, смыв с них пену, тряхнул головой, брызги долетели даже до меня.