Маргарет Дуглас — дочь старшей сестры короля и шотландского графа. Она не принцесса, но королевской крови у нее больше, чем у всех присутствующих вместе взятых. Гораздо больше, чем у королевы. И это чувствуется — Маргарет буквально воплощает собой царственность.

Король ласково называет ее Мэгет.

Она находится в очереди престолонаследия. Об этом не принято говорить вслух, но сейчас что у короля есть только один законнорожденный ребенок — трехмесячная крошка Элизабет, и если с ней, не приведи Господь, что-нибудь случится, то наследницей будет Маргарет. Наполовину шотландка. Люди предпочитают об этом не думать.

Но в данную минуту с Элизабет всё в порядке, и Маргарет просто дочь графа, а я герцогиня. Или это я просто герцогиня, а она племянница короля?

Всё это одним вихрем проносится в моей голове, пока Маргарет прожигает меня взглядом. Я вижу, что она тоже растеряна, но не из-за неловкости — мне кажется, она просто опешила от моей наглости. Всё-таки я должна поклониться первой, чтобы это прекратить.

— Милая Маргарет, рада что ты пришла, — слышу я голос королевы.

Радости в нем заметно меньше, чем было, когда вошла я.

— У вас с леди Ричмонд небольшая заминка? Можете не переживать, при моем дворе вы равны.

Вот как? Королева словно прочла мои мысли и разом решила мою проблему. Больше заминок не будет. Мы обе кланяемся Анне Болейн.

Королева отворачивается. До этого она о чем-то оживленно беседовала со своим братом и с другом, Генри Норрисом, и она явно не хотела прерываться. А я смотрю на Маргарет Дуглас и пытаюсь понять, кого она сейчас ненавидит больше — Анну или меня.

*

День, который начался не лучшим образом, прошел незаметно. Шелти постаралась сделать всё, чтобы я чувствовала себя увереннее — заставляла танцевать, пересказала все сплетни, ни одну из которых я на завтра уже и не вспомню.

Не представляю, что бы со мной творилось без неё.

— Королева велела составить тебе компанию в ближайшие дни, чтобы ты не чувствовала себя одинокой, — прощебетала она.

Новость чудесная. Я молюсь, чтобы таких сцен, как с Маргарет Дуглас, больше не повторялось, но, если это вдруг произойдет снова, мне будет проще, если рядом будет Шелти.

Однако для того, чтобы не чувствовать себя одинокой, мне не хватает кое-кого еще.

Мне бы хотелось снова увидеть мужа. Интересно поговорить с ним. Узнать о нем всё до того, как мы ляжем в постель. Так было бы правильнее.

К нам подошел Томас Клер, отделившийся от компании придворных поэтов, стоящей у окна. Он смотрит на Шелти, как на свежий инжирный пудинг, о котором мечтал весь год. Целует ее руку, задержав на ней губы дольше, чем следовало бы.

— Госпожа Шелтон.

— Господин Клер.

Шелти сладко улыбается.

— Мэри, я оставлю тебя ненадолго, — говорит она, и они с Клером отходят, не дожидаясь моего ответа.

Чтобы я не чувствовала себя одиноко, да?

Я не обижаюсь на Шелти — у нее особая страсть к поэтам, а Клер, хоть, на мой взгляд, и не самый выдающийся из них, уже посвятил ей несколько пылких строк. Пусть лучше развлекается с ним, чем с моим братом.

В конце концов, они не единственные разбились по парам и разошлись по углам под вечер. Ее сестра Мадж, которая весь день упорно делала вид, что меня не существует, беседует с Норрисом — ее щеки раскраснелись, а глаза блестят. Он шепчет что-то ей на ухо, и она глупо хихикает.

Я отворачиваюсь, пока меня окончательно не охватил грех зависти. Какой прок быть герцогиней, если твой герцог не может шептаться с тобой так же, как Норрис с Мадж?

Ко мне, радостно виляя изогнутым хвостом, подбегает Пуркуа.