— Ох, простите, Ваша Светлость, — смеется Шелти. — Позвольте подержаться за ваш мизинец, Ваша Светлость. Расскажите же, Ваша Светлость, как там поживает ваш муж, Его Светлость?

Ну всё, это надолго. Я совершила ошибку, спровоцировав ее колкости.

— Нечего рассказывать. После свадьбы мы даже толком не разговаривали.

— А когда вы собираетесь делать королевских внуков?

— Брось, Шелт, ты уже точно знаешь, что нам запрещено спать друг с другом.

— Конечно знаю, весь двор знает. Но можно ведь тайком…

— Нет.

Это прозвучало острее, чем я ожидала.

— Тайком нельзя. Я… будь ты на моем месте, ты бы может и сделала это, но я не собираюсь идти против воли короля.

Шелти строит разочарованную гримасу.

— Ну и скукотища с вами, Ваша Светлость.

Я не сомневаюсь в том, что на моем месте Шелти действительно всё устроила бы так, как ей надо. Она смелее меня. И она и правда могла оказаться сейчас герцогиней вместо меня, ведь она тоже кузина королевы Анны, только со стороны Болейнов. Так что мы с ней в каком-то смысле родственницы, и это меня радует.

Когда Анна и король выбирали невесту для Генри и поочередно исключили всех заморских принцесс, остались мы трое: я, Шелти и ее сестра Мадж. Про Шелти забыли почти сразу — ее родители рассудили, что было бы странно выдавать замуж младшую сестру, пока старшая ходит в девицах. А потом не у дел осталась и Мадж, ведь мой отец гораздо полезнее королю, чем ее. И он куда более знатный, чем сэр Джон Шелтон.

Моя подруга если и расстроилась, что не стала герцогиней, то не подала виду. А вот с Мадж всё гораздо сложнее. Но я не хочу сейчас думать о ней.

— Раз уж ты здесь, помоги мне выбрать, что надеть, — говорю я.

— Слушаюсь, Ваша Светлость.

Шелти вскакивает с кровати и подбегает к сундуку с лифами, рукавами и юбками. Сама она сегодня вся в голубом — таком же ярком, как ее глаза. Платье подходит к ее волнистым медовым волосам, а из лифа упорно выбивается пышная грудь — как бы она ее не утягивала, скрыть такие данные почти невозможно. Хотя, мне кажется, она не сильно-то старается.

Мне, с моим тощим телосложением, такие проблемы не знакомы.

— Может, это?

Шелт прикладывает ко мне что-то синее.

— О нет, в этом ты словно при смерти.

Ищет дальше.

— Вот, нашла! Давай попробуем так.

Она протягивает мне оранжевое платье с золотистой вышивкой.

— С винными рукавами будет смотреться отлично!

Шелти права. Служанка продолжает возиться с булавками, а подруга усаживается обратно на кровать и выжидающе смотрит на меня.

— Ну что? — не выдерживаю я. — Что ты хочешь от меня услышать?

— Мэри, ты вышла замуж! Хочу услышать, как тебе твой муж.

— Он… мне показалось, что я ему нравлюсь.

— А он тебе?

— Да.

Я вспоминаю, как мило улыбался Генри, когда вел меня из часовни, и чувствую улыбку уже на своем лице.

— Даже очень нравится.

Шелти довольна ответом.

— Что ж, возможно, король получит внука раньше, чем сам того ожидает.

*

Когда мы с Шелти идем по коридорам Гринвича, и я чувствую себя обманщицей. Передо мной все расступаются. Дамы делают реверансы, и, кажется, соревнуются в том, кто с большим почтением скажет: «Ваша Светлость». Шелти произнесла эти слова так часто, что мне от них уже не по себе.

Я не чувствую себя герцогиней. Как вообще должна ощущать себя герцогиня? Как мне себя вести? Матушка могла бы поделиться со мной своим многолетним опытом, но мне думается, что она и сама не всегда справляется. Хотя она, конечно, уверена в обратном.

При мысли о матери у меня в голове звучит ее металлический голос.

«Спину прямо».

«Ходи медленнее».

«Подбородок выше».