Мы смотрим на самый большой из кортов, где играют король и Генри Норрис. «Славный мистер Норрис», как его называют. Глядя на него, мое дыхание становится прерывистым. Норрис разделся до рубашки, которая прилипает к его спине. Он готовится подавать. Двигается грациозно и стремительно. Смотреть на это — чистое удовольствие.

Я вижу краем глаза, что Шелти тоже ловит каждый жест Норриса, как завороженная.

— Странно, что Мадж здесь нет, — говорю я. — Ей бы понравилось.

— О да, — отвечает Шелти, не глядя на меня. — Ей бы понравилось.

Я оглядываюсь. Шелти не единственная, кто с упоением смотрит на игру, все дамы на площадке буквально околдованы.

Единственная, кто не получает удовольствия, это Джейн Сеймур, одна из фрейлин королевы. Она прячется в углу, за спиной своего брата Томаса. Когда мой взгляд касается их, Томас это замечает и подмигивает мне. Мне становится не по себе от этого.

— Видишь ее? Сеймур? — шепчет Шелти мне прямо в ухо. Она, должно быть, приложила все силы, чтобы оторваться от игры. — Вот уж как бы я не хотела прожить жизнь, так это как она. Скучная, бесцветная, может только подчиняться и служить.

— Пойдем, мы здесь не за этим, — говорю я и, подумав немного, добавляю. — Но Сеймуры и правда та еще семейка.

Я кидаю на большой корт последний взгляд и замечаю деталь, на которую до этого не обращала внимания.

— Шелт.

— Что?

Я наклоняюсь к ней и шепчу:

— Король лысеет.

Она смеется.

— У Вашей Светлости глаз алмаз.

Мы двигаемся дальше и находим Генри и Гарри на последнем, самом маленьком и холодном корте. Здесь людей заметно меньше. Вероятно, мои брат и муж захотели поиграть для себя, а не на публику.

Они сняли свои дублеты и кинули их на перила смотровой площадки. Они еще не видели нас с Шелти, поэтому мы остаемся в тени и наблюдаем.

Генри выше Гарри несмотря на то, что младше. С широкой спиной, крепкими руками. Гарри более жилистый и не такой массивный. Но они оба сильные и быстрые, разгоряченные. Подают друг другу мяч и рычат, словно звери.

Когда Генри опускает ракетку и останавливается, чтобы выгнуть спину, я вижу капли пота на его шее.

— Моя Светлость, вы краснеете, — шепчет Шелти.

Я не смотрю на нее, но уверена, что у нее на щеках румянец еще ярче, чем у меня. И это не от смущения.

Генри поворачивается и видит меня впервые за несколько недель. Смотрит в упор. Странно, но сейчас мне не составляет труда выдержать этот взгляд. Возможно, дело в том, что рядом Шелти? Ее присутствие придает мне уверенности?

Я изо всех сил стараюсь улыбнуться, когда он медленно кланяется мне. Его глаза не отрываются от моего лица. В этот момент Гарри подает мяч, и он прилетает Генри пониже спины. Они смеются и возвращаются в игре.

— Ничто не может остановить их, — говорит Шелти.

Но она не права. С того момента, как они увидели нас, Гарри стал играть в разы хуже. Он бросает взгляд в нашу сторону каждый раз, когда бьет по мячу, и его точность от этого страдает.

— Суррей, — кричит Генри. — Твои мысли где-то в другом месте, а?

— О, дамы, счастливые дамы, — отвечает Гарри и возвращается к делу.

Я смотрю на Генри. Сила, с которой он бьет, благородство движений, импульсивность — всё это выглядит великолепно. Он великолепен. Настоящий принц.

Он подбрасывает мяч воздух, ловит его и смотрит на меня. Его взгляд отзывается приятной волной в моем теле. Еще несколько подач, несколько мощных ударов, и Гарри торжествующе кричит:

— Победа!

Генри не выглядит разочарованным. Интересно, он поддавался? Мокрые и запыхавшиеся, они подходят к перилам, чтобы поговорить с нами.