Помощник командира взглянул на коридор, но других пилотов там не наблюдалось. Он повернулся и серьезно сказал:

– Шел бы ты к кораблю, Дэнс.

А потом спросил:

– А Вейдер-то был крут, а?

– Более чем крут. Если бы он летал против меня, я бы застопорил двигатели и сам себя взорвал – по крайней мере, так я мог бы выбрать момент смерти.

Вил умолчал только об одном – во многом потому, что сам до сих пор в это не верил. Механик, который осматривал взятый Вейдером истребитель, выйдя из ангара и покачав головой, сообщил, что навигационный компьютер и система наведения были отключены. Данные бортового самописца свидетельствовали, что пилот сделал это еще до того, как взлетел. Значит, если только механику можно верить, Вейдер не просто побил лучшего летчика военного флота, будто пилота сельскохозяйственной авиации с какой-нибудь захолустной планеты, – он сделал это без помощи автоматики.

Что было просто невозможно.

– Давай взлетай, – подбодрил его младший палубный офицер. – Ты же не хочешь опоздать на вечеринку?

– Нет, сэр!

«Эскорт нужен вовсе не Вейдеру, – подумал Вил. – Здесь никто не смог бы преградить ему путь».

Вил поспешил на палубу, и механик указал ему на истребитель:

– Уснул, что ли, хрен реактивный? Залазь!

Когда Вил надел шлем и проверил показания приборов, он на мгновение задумался о цели этого визита. Дарт Вейдер командует звездным разрушителем. Интересно, что он здесь делает?

Должно быть, что-то серьезное. Это нетрудно понять, даже если у тебя в голове вакуум.

Открылись двери ангара. Вил завел двигатели и взлетел.

На посадочной палубе хмурый Таркин ожидал прибытия Вейдера.

Конечно, Император мог послать проверить, как идут работы на станции, кого захочет и когда захочет. У Таркина не имелось причин испытывать к Императору что-либо, кроме благодарности – в конце концов, гранд-моффов не так уж и много. Нельзя забывать, кто дал ему такую власть и поручил руководить самым важным военным проектом в истории Галактики.

Все это верно. Он и был благодарен – Палпатину. Однако к тому, кто держит поводок, и к тому, кто сидит на этом поводке, он относился по-разному.

Было в Вейдере что-то, заставлявшее его скрежетать зубами. Не доспехи и маска с респиратором, и не поляризующие линзы, которые скрывали глаза. Вейдер обладал властью – и сам по себе, и как орудие Императора, – и Таркину казалось, что жизни находящихся рядом людей волнуют его не больше, чем мухи, живущие в болотах далекой Неймодии. Стоять рядом с Вейдером – все равно что стоять рядом с гигантской термической гранатой: никогда не знаешь, в какой момент она рванет.

У человека в черном крутой нрав, в этом можно не сомневаться. До сих пор его гнев не обрушивался на самого Таркина – но Таркин видел, как это бывает с другими. Те, кто сердил Вейдера, мгновенно осознавали, что сделали роковую ошибку. Неважно, сколько народу считает Силу предрассудком, который все равно не спас джедаев от уничтожения, – она позволяла Вейдеру остановить человеку сердце или перекрыть дыхание одним усилием воли. Не говоря уже о том, что она позволяла отбивать на лету бластерные выстрелы.

Ничто не сможет сравниться с огневой мощью этой боевой станции, когда она войдет в строй. Но это случится не раньше чем через несколько месяцев, а до этого любой, кто будет достаточно силен и глуп, чтобы убить Вейдера, столкнется с гневом Императора – а по сравнению с ним Вейдер добродушен, как иридонский тявк.

В челноке распахнулся люк. Обычно, когда прибывали высокопоставленные военные чины, первым появлялся почетный караул, состоявший из отборных штурмовиков или даже алых гвардейцев. Но с Вейдером дело обстояло иначе. Он вышел из люка и спустился по трапу один, бесстрашно, нимало не заботясь о возможной опасности. Плащ развевался у него за спиной в такт шагам. Он был надменен, но имел на то причины.