В голосе санитара послышалось разочарование. После столь яркого красочного рассказа так непривычно было слышать ноты уныния в его таком жизнерадостном голосе.

– Ну-ну, полно тебе! – пожурил его Пётр Игоревич. – Какие твои годы, Арси? Всё ещё будет! Вот придут новые времена, жизнь наладится, и исполнишь ты свою мечту. Поверь, в этой жизни каждый становится тем, кем втайне мечтает стать…

Весьма опрометчивое заявление. Арсений №1 хотел ещё что-то рассказать, но наш путь подошёл к концу.

Пётр Игоревич привёл нас к дому со светло-голубой облицовкой. На участке, окружавшем дом, росли сирень и тюльпаны. Недавно хозяева высадили молодые плодовые деревца. Суждено ли им было дождаться их плодов или хотя бы их цветения? Начиналась осень. В наших краях она была чудесной: тёплой, сухой, солнечной, и напоминала весну, но никак не осень. Всё стояло зелёное, только листья тополей слегка золотились и загибались по краям.

От калитки к дому вела узкая дорожка, посыпанная гравием. Придомовая территория и сам дом выглядели ухоженными.

Почему-то мне было страшно заходить в тот дом, хотя я никогда не боялась пациентов. Но тот дом… Почему-то от него веяло какой-то опасностью.

Нас никто не встретил. На столе в кухне сиротливо стояли чашки с коричневым ободком. В распахнутые окна ворвался ветер, колыша занавески и неся с собой запах дождя. По дому гулял сквозняк.

В спальне на кровати мы обнаружили пожилую женщину без сознания. Её лицо было покрыто красными пятнами. Она тяжело дышала.

Пётр Игоревич привёл её в чувство, оказал первую медицинскую помощь. Он подозвал Арсения №1, чтобы тот помог женщине сесть, а мне велел отойти.

– Что это, Пётр Игоревич? – обеспокоенно спросила я.

– Похоже на ветрянку, – ответил он. – Ты болела в детстве?

Я помотала головой.

– Тогда что стоишь? Вон из дома!

Врач выпроводил меня. Он изначально был против, чтоб я шла в посёлок. Да я и сама не знала, зачем увязалась за ними. Наверное, чтоб сбежать подальше от Арсения №2.

Ветрянка… Подумаешь? Как можно бояться ветрянки в лепрозории? Там всегда есть нечто пострашнее… Но Петра Игоревича я всё же послушала и вышла во двор.

Да, интересно, откуда только она могла взяться? На обратном пути врач сказал, что к больной недавно приезжали родственники. Они, наверное, и принесли заразу.

Течение болезни было не тяжёлым, так что пациентку не стали госпитализировать, тем более, она сама отказалась.

– Вы одна живёте? Кто же за вами присмотрит? – поинтересовался Пётр Игоревич.

– Соседи. Они у меня добрые, хорошие люди.

Врач сощурился, припоминая, кто жил в соседнем доме. Кажется, Павел Иванович с женой.

Выйдя тогда из дома на крыльцо, я заметила какое-то шевеление в соседнем дворе. Я уже открыла рот, чтоб поздороваться, но замерла в нерешительности. Мы хорошо друг друга видели через низенький забор, но прихрамывающий мужчина специально не поворачивался ко мне лицом. Так я догадалась, что его, наверное, просто не было. А так обычно бывшие пациенты всегда были приветливы.

Я тяжело вздохнула и мысленно пожелала ему здоровья.

Тут на крыльцо вышел Арсений №1 и с присущей ему беспардонностью и грубостью громко окликнул мужчину:

– Эй, сосед! Слышишь? У Екатерины ветрянка, так что поосторожнее там… Не хватало ещё, чтоб весь посёлок слёг!

Я вздрогнула от такого фамильярного обращения и неприязненно посмотрела на санитара. Как-то раз Арсений №1 цинично сказал мне, что «прокажённые» – не фарфоровые вазы, и нечего с ними «сюсюкаться». Конечно, он не был в восторге от своей работы. Только с Балдуином Арсению было по-настоящему интересно, и он любил проводить время с ним, нисколько не замечая его болезни. С ним Арсений №1 себя вёл почтительно, словно не санитар, а личный раб, и старался всегда угодить. Разумеется, ни одного грубого слова никогда не сорвалось с его уст в адрес моего парня. Балдуин смог как-то сразу «прогнуть» своего санитара под себя, с Арсением №2 этого пока не вышло в силу его более сильного и независимого характера, поэтому они держали дистанцию друг с другом.