Мейра оскорблённо отвернулась. Прошагала к окну и замерла перед свечой. Повела ладонью над пламенем – свет ласково окутал тонкое запястье с двумя выпирающими косточками. Руки у неё были нежные, мягкие, не знавшие работы.

– Какой же ты сухарь! Жёсткий, бесчувственный... – завела привычную песню. – Я пришла к тебе среди ночи, рассчитывая на другой приём, а ты, значит, хочешь меня выгнать?

Наверное, ещё недавно я бы обрадовался её приходу, но теперь внутри что-то переломилось: не хотелось касаться мягких губ, дышать её запахом и перебирать мягкие локоны.

Потому что золото – это не раскалённая медь.

– Тебя в дверь выгонишь, так ты в окно залезешь.

– Ну, прости, Зверь… – Мейра пропустила мимо ушей обидную реплику. – Просто я… погорячилась, – мурлыкнула примирительно и шагнула ко мне. – Ты же меня знаешь.

Я вздохнул и мотнул головой.

– Пора заканчивать, Мейра. Лучше скажу тебе об этом сейчас, честно, без притворства.

Потому что лгать и пользоваться ей было противно. Мы стали чужими уже давно, шагали в разные стороны, но всё равно продолжали цепляться друг за друга. А сейчас совсем отгорело. Внутри ничего не дрожит и не сворачивается тугим комком, когда она близко, когда смотрит, запрокинув голову и обнажив молочно-белую шею.

– Ты всё окончательно решил?

Я кивнул.

Мейра сморщилась, как будто у неё разболелись все зубы разом, а потом глянула на меня со злобой.

– Ну и замечательно! Ты свой выбор сделал. Смотри, не пожалей потом. И забери свои подарки, мне ничего от тебя не надо!

Надо же, подготовилась к скандалу, даже кошель с побрякушками прихватила. Демонстративно сорвала с пояса, нервно развязала тесёмки.

– Ты забываешься, женщина, – я схватил её за локоть, дёргая на себя.

Мейра обдала жаром своего тела, одуряющим ароматом жасмина и…

И ничего.

А когда-то наши перепалки действовали на меня, как красная тряпка на быка, и ссоры заканчивались бурным примирением.

– Ненавижу, – процедила она. – Вот всё барахло, которое ты мне дарил. Можешь отдать следующей!

Она яростно взмахнула рукой, и на пол полетели бусы, подвески, кольца.

– Мейра! – злость царапнула острыми когтями, и я скривился. – Немедленно забери всё это, иначе твои украшения достанутся первой попавшейся служанке.

– А я никогда не собиралась за тебя замуж, слишком большая честь!

– Зато кувыркалась за милую душу. Напомнить, кто к кому первым в постель запрыгнул?

Мейра покраснела, как переспелая вишня. Забыла, как однажды явилась среди ночи и умоляла подарить хоть каплю ласки. Зато её отец, один из богатейших чиновников Лестры, считал дочурку невинным полевым цветком, в то время как она не теряла времени даром.

– Вечно ты таскаешься, где попало, вечно в странствиях, носишься в своих проклятых горах, рискуешь головой, наплевав на тех, кто тебя ждёт… – она вздохнула беспомощно и выдавила горький всхлип. Иногда я не понимал, это всё игра или её настроение на самом деле меняется так же стремительно, как погода в горах.

Но как бы Мейра не старалась меня разжалобить, в искренность её слов я не верил. Эта женщина всегда находила, в чьих объятьях побороть тоску по неуловимому возлюбленному.

– Я ничего не обещал тебе, Мейра. Ты знала, кого выбираешь.

Я ненавидел оправдываться. Ненавидел скандалы и сцены, поэтому хотел всё закончить как можно скорей.

– А теперь забирай барахло и уходи.

Она посмотрела так, будто я её ударил. Если бы взглядом можно было проткнуть, я бы истекал кровью.

– Какой же ты мерзавец, Ренн! – и, набросив капюшон, Мейра вылетела из комнаты.

Когда захлопнулась дверь, я устало выдохнул. Бешеная женщина. Даже жалею, что связался.