— Будешь чудить, угомоню. Или ей отдам, — кивнул в мою сторону. — Ну? Чего сказать хотела? Говори, коли решилась.

— Я шла не за номадом, — девушка облизнула губы. — Я шла за ней. Пахнет она также, как и ее мать.

— Что? Что ты сказала? — я вскочила на ноги и тут же пожалела об этом. — Что вы сделали с моей мамой?!

18. Ниточка

ВАДИМ

Тигр смотрел на нас, слизывая кровь с морды. Таких… Таких я не видел еще. И эти налитые алой яростью глаза, сомнений не оставалось.

— Даня, газуй назад. Тебе правда лучше не лезть!

Из машины я выбрался на ходу. Рубашка отлетела в сторону, выпустив когти, тихим рыком обратил все внимание зверя на себя. В голову лезли паскудные мысли: как и откуда? Быть такого не может.

Одичалый перебил семью?

Ласки, конечно, не волки и не медведи, но явно и не мыши. Оружие у них точно имелось.

Я осторожно обходил тигра, высматривая и вынюхивая то, что творилось за воротами. А та было движение, кто-то стонал. Значит, живые. Мы вовремя приехали. Опоздай всего на пару минут… и приехали бы на бойню.

Боль в мышцах заводила до безумия. Не заметил, как сам облизнулся, с шумом вдыхая воздух. Плавно снял обувь, решив пожертвовать джинсами. Снимать их и тратить драгоценные секунды не хотелось.

— Эй, — громко рыкнул, — сюда, тварь!

Тигр, внезапно решивший вернуться к недобитой жертве, замер и вперил в меня злобный взгляд. Я сплюнул и отошел чуть назад, давая себе пространство для удара.

— Иди, давай… Ну!

Когти блеснули совсем близко. Я едва разминулся с ними, упав на спину и перекатившись вправо. Сел на корточки и второй удар поймал руками. Теперь уже мои когти впились в толстую серую шкуру. Кровь брызнула на лицо и плечи. Клацая зубами и утробно рыча, тварь брызгала вязкой слюной и рыла задними лапами землю.

— Тупая скотина!

У меня уходили почти все силы, чтобы сдерживать этого одичалого. Мои мышцы уже слишком больно бугрились и натягивались. Но оборачиваться полностью — опасно. Со мной творилось что-то неладное, рисковать не хотел.

Сцепившись, рухнули на землю. Чтобы не попасться под задние лапы, пытался упираться в подбрюшье, не забывая об ударах коленом. Но тигр был силен.

Клочья шерсти летели в воздух. Клацали зубы. Я глубже и глубже вонзал когти, пытаясь добраться до суставов. Мне это почти удалось, когда тигр извернулся и задел меня задней лапой. Вспышка боли привела в ярость. Я с ревом вогнал когти и с хрустом разорвал один из суставов. Правая лапа твари повисла тряпкой. Вонзив когти левой руки под челюсть, расправлялся с другими суставами.

Скинув с себя еще живое тело, надсадно дышал и смотрел в темнеющее небо. Гулкий удар, а затем еще один отрезвили. Я обернулся на звук: Даня, с монтировкой в руке, добивал одичалого. Лишь когда глаза твари закатились, он успокоился.

— Ну, что? Теперь веришь мне?

— Эта тварь пришла сюда из-за тебя?

— Никто не знал о нашем разговоре, так что вопросы к тебе. Кто пронюхал? Какая крыса сдала?

— Или… — Даня кинул окровавленную монтировку на землю и хмуро подытожил. — Или следили. Брат Анхеля… Твою мать!

У меня пострадала лишь левая нога. Штанина джинсов была исполосована от бедра. Когти вспороли кожу, но не задели важных сосудов, суставов и сухожилий. Идти мог.

— Эта тварь и правда не обернулась. Я такое впервые вижу.

— Не ты один.

Одичалыми мы звали тех, кто не удержался и пошел на зов зверя. Такие теряли способность становиться людьми и навсегда оставались животным. Но после смерти всегда оборачивались в свой первородный облик.

Наша культура и воспитание делали невозможными такие случаи. С малолетства мы все учились прислушиваться к зверю и держать его в узде. Не так это и просто. Кто-то объединялся со зверем больше, кто-то меньше. У нас была своя иерархия, которую нельзя нарушать. Если бы у меня была семья, то я оказался на самой верхушке. Лишь самые старые и опытные могли полностью входить в контакт со зверем.