Два дня, прошло два дня. Второй инквизитор прибыл.

Ужас охватил настолько, что я совершенно не понимала, что делала. Просто уселась на пол и, обхватив себя руками, молча заплакала. Сколько я таких пролила слез? Давно уже должна была все забыть, но все события до сих пор оставались очень яркими в моей памяти. Особенно его лицо. Русые волосы, глаза цвета коньяка, который обычно стоял на полке у отца в кабинете. И ямочки на щеках, когда он улыбался. Вот эти ямочки и сгубили меня.

Погруженная в прошлое, я совершенно не заметила, что в доме похолодало. Потому что холод был внутри, он крепко сковал мои руки и ноги. Я не могла встать. Я не могла думать. Только вспоминать. И эти воспоминания наносили, как острые ножи, новые раны на сердце.

– Я не смогу. Не смогу, – беззвучно шептала, представляя, как он идет по улице Голстона, а я – навстречу.

Сердце застучало быстрее, я перестала дышать, прижавшись спиной к стене. Истерика накрывала новой волной. Если бы у меня были силы, то бросилась бы вон из дома, из города. Лишь бы никогда с нимне встречаться.

Маргоша пришла ко мне, прижалась, тихо мурлыча. Ее теплое, маленькое тельце отогрело замерзшую душу, и я очнулась. В доме стояли холод и темнота. Сколько я так просидела на полу? Голова ужасно раскалывалась, и в горле пересохло. Тело продрогло, я еле поднялась: так затекли ноги. Кошку взяла с собой и, держась за стенку, пошла к чайнику. Выпила полный стакан воды и направилась к лестнице. Завтра я затоплю печку, сейчас уже не было сил. Но пока поднималась, вспомнила о подарке отца. Я так и не послушалась его, совершенно забыла. Завтра… Теперь все завтра.

Не раздеваясь, упала на кровать, укрывшись пуховым одеялом, и сразу вырубилась под мурлыканье Маргоши.

Я проснулась с тихим криком, моргая, приходя в себя от очередного кошмара. Аромат кофе поверг больше в шок, чем обрадовал. Повернулась: на прикроватной тумбочке стояла чашка с крепким напитком. Откуда? Страх медленно наполнил бьющееся сердце. Он знал, как я любила кофе по утрам.

Резко вскочила, подбежала к шкафу, потянулась, достав небольшую коробку, в которой лежал «Вальтер», и в два шага оказалась у двери. Сердце гулко забилось, когда я вышла в коридор.

Осторожно ступая по лестнице вниз, напряженно прислушивалась. Кто-то мыл посуду, запах жареных сосисок и яиц витал в кухне, а в печке трещали дрова. На первом этаже стало намного теплее. Ни у кого не было ключей от моего дома, поэтому я ожидала кого угодно, но только не мистера Торгеста.

Смотря на широкую спину оборотня, я направила на нее оружие. Опустить «Вальтер» я всегда успею.

– Для меня не существует закрытых дверей, мисс Вейн, – тихо произнес Вард, прежде чем я спросила, как он вошел.

Сыщик медленно повернулся, желто-карие глаза слегка прищурились.

– Я долго стучал в дверь, вы не открывали. Пришлось вскрыть замок, кстати, его отопрет и ребенок. Я вам поставлю другой.

– Почему не ушли или не разбудили меня? – хриплым голосом поинтересовалась.

Страх постепенно отступал, оставляя в душе неприятную горечь.

– Вы крепко спали, а в доме стоял холод. Вот готовлю вам завтрак, мисс Вейн, – усмехнулся оборотень и кивнул на пистолет. – Хорошая защита, не знал, что умеете им пользоваться.

– Папа подарил, – вырвалось, прежде чем вспомнила, что не собиралась ничего рассказывать о себе.

Опустила руку с «Вальтером», положила его на стол и только сейчас обратила внимание, что предательница Маргоша сидела у ног Вард и, задрав голову, следила за оборотнем. «Продалась, значит, за сосиску».