Вспомнилось вдруг, всплыло со дна памяти, где до этого было надежно похоронено, как Вика каждый день приходила ко мне в наркологическую клинику, как часами сидела рядом, гладила по руке, щекам, волосам, как говорила, что я сильный, что обязательно выберусь.

Ради нас.

Ради нашего ребенка, который у нас обязательно будет.

Говорила, что любит меня больше своей жизни… Искренне говорила. От всего сердца, глядя на меня сияющими глазами, полными невыплаканных слез.

А я обо всём этом забыл.

Потому, что такие воспоминания мешают ненавидеть.

За то, что она лучше меня разбирается в бизнесе.

За то, что она не дала погибнуть фирме.

За то, что пока я валялся под капельницами, выгоняющими из моего тела токсины, доходы предприятия увеличились втрое по сравнению с тем временем, когда им руководил я.

За то, что она искренне любила меня, а я завидовал ее деловой хватке в работе, и презирал за неумение разбираться в жизни.

В людях.

Во мне…

И сейчас, лежа на роскошной кровати и глядя на абажур цвета крови, я вдруг понял, что своими руками подписал контракт на смерть единственного человека, который любил меня по-настоящему, искренне, безоглядно.

Человека, которому я сломал жизнь.

Которого я заставлял рыдать.

Которому недавно бросил в лицо «ты мне обходишься слишком дорого, хотя твоя жалкая жизнь не стоит и одного дерева из этого сада»…

Сволочь…

Омерзительная, завистливая сволочь!

Это моя жизнь не стоит одной-единственной ее слезинки.

Это не ее, а меня должны отделить кровавым занавесом от жизни неизвестные киллеры…

- Не спишь?

Поворачиваю голову.

Зои.

Будто и не спала вовсе. Глаза как две звезды на фоне ночного неба, занавесившего собой огромное окно спальни. Неестественно-красивая, роскошная грудь словно ненароком высунулась из-под одеяла. Манящая, притягивающая взгляд.

- Знаю, о чем ты думаешь.

Зои встает, подходит к большому зеркалу. Случайно ли, нарочно ли становится так, что мне видна ее спина, похожая формой на песочные часы, и отражение в зеркале, при взгляде на которое все тревожные мысли начинают смазываться, тасоваться, словно игральные карты в руках умелого шулера.

- Запомни, - говорит Зои, потягиваясь, словно сытая кошка. – Ее уже пробовали убрать. И у них не получилось. Если не получилось до сих пор, значит, она умело скрывается. И, поскольку она смогла так спрятаться от профессионалов своего дела, значит, не так уж проста твоя женушка, как хотела казаться. При этом она уже знает, что за ней охотятся, и наверняка догадывается кто мог организовать эту охоту. И да, напомню - она почти отжала твой бизнес, пока ты валялся в клинике, а потом занимался серфингом, качался в залах и развлекался на лыжных курортах. Я к тому, что теперь у тебя просто нет другого выхода, кроме как избавиться от этой стервы. Если она выживет, ты погибнешь. И я тоже, вместе с нашим ребенком. А ведь ты не хочешь, чтобы мы погибли, правда?

Зои поворачивается ко мне, идет медленно, словно на подиуме, ничуть не стесняясь своего роскошного тела. Конечно, силикона в него вкачено немало, но это как тюнинг дорогой машины. Не будет шикарного автомобиля – и тюнинговать нечего. Дешевую тачку обвешать всякими прибамбасами можно, но смотреться она будет смешно и глупо. А авто премиум класса с дорогими улучшайзерами, подобранными грамотно и со вкусом, становится только круче…

То же и с Зои.

Всё, что ей вкачали, выглядит естественно. Не передуто и без шрамов, адресно забитых татуировками – глянешь, и сразу понятно, что партак бился не случайно. А тут же смотришь, и хочешь, не хочешь, а мозг поневоле выдает: да, природа могла сотворить такое редкое чудо с длинными ногами, гитарно-крутым тазом, тонкой талией, и роскошным бюстом над ней. И лицо, которое по желанию хозяйки может становиться маской напуганной девочки с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом…