И не только не тяжело, а даже немного приятно.
Совсем чуть-чуть.
Глава 10
Макс
Она была очень красива.
Глаза как бездонные озера.
Рот с алыми губами, пухлыми от природы, слегка приоткрыт.
Распущенные волосы рассыпались по плечам, светлым плащом накрыли высокую грудь.
Живот, крутые бедра, сильные, красивые ноги, при этом не изуродованные перекаченными мышцами...
Мужчины часто не замечают, как прекрасны их жены.
Перестают замечать.
Глаз «замыливается»…
Если каждый день смотреть на «Рождение Венеры» Боттичелли, через несколько месяцев будешь просто проходить мимо, лишь скользя по ней взглядом, как по обычной, ничем не примечательной детали интерьера. И, лишь утратив шедевр, привычный, домашний, любимый, вдруг понимаешь, какой несказанной красоты лишился, какое счастье упустил из рук…
- За что ты так со мной, милый?
Она протягивала ко мне руки, из ее глаз катились слезы, похожие на крохотные бриллианты.
- Что я тебе сделала?
Я делаю шаг к ней, протягиваю руки в ответ. Хочу сказать «о чем ты, милая?» - но в горло словно забили осиновый кол. Слова застряли, мешая дышать, распирая трахею, шевелясь в ней, словно могильные черви. Но я всё равно делаю второй шаг – что невозможно выразить словами, расскажут руки, губы, взгляд, полный искреннего раскаяния и настоящей, истинной любви…
Но тут откуда-то с неба между нами падает полупрозрачный занавес цвета крови. Мои пальцы натыкаются на его плотную, осклизлую поверхность, пахнущую свежей землей, и теперь сквозь него я вижу лишь алый силуэт, уходящий от меня прочь всё дальше и дальше…
А потом я открываю глаза, понимая, что это лишь тот самый кошмар, что снится мне уже третью ночь подряд. Мне хочется думать, что дело в ночнике с похабным красным абажуром, что светит мне в глаза.
Но себя не обманешь…
Я всегда считал, что у меня нет ни совести, ни сострадания, и что на пути к своей цели я способен на всё.
Вполне возможно, что я не ошибался. Никогда чувства не мешали мне делать то, что я хотел.
Наверно потому, что я никогда не знал настоящего страха. Страха, который рос во мне последние три дня с геометрической прогрессией…
Сначала он был маленьким – так, неприятный комочек в груди, возникший после того, как я ответил согласием на предложение Зои. И правда, что могло пойти не так? Она говорила очень уверенно.
Умела убеждать.
И убедила.
Но потом настал следующий день, когда я понял: что-то действительно пошло не так.
И страх вырос.
Поселился между легкими, мешая сделать полный, свободный вдох, сдавил сердце, ветвистым отростком разросся вверх, проник в мозг, отодвинув в сторону своими склизкими щупальцами все мысли, оставив лишь одну: «что теперь будет?»
И услужливое воображение резво принялось преподносить одну картину за другой: труп Вики, полиция, прилежно раскопавшая кому выгодно ее убийство… Дверь нашего с Зои гостиничного номера, падающая от ударов, люди в масках, наручники, суд, тюрьма… Про судьбу заключенных я знал лишь из сериалов и рассказов некоторых знакомых, и этого было достаточно для того, чтобы покрываться холодным потом при мыслях об аресте…
А эти мысли с каждым часом становились всё ярче. Обрастали подробностями, деталями, тактильными ощущениями холодной стали на запястьях, запахом концентрированного человеческого пота и камерной сырости, о которых рассказывали те знакомые…
Но это было не самое страшное.
Страшнее мыслей о тюрьме была внезапно проснувшаяся совесть.
Я и не знал, что она у меня есть.
Не подозревал даже о ее наличии, словно о страшном недуге, который вдруг внезапно заявил о себе острой болью.