- Зачем?

Он посмотрел на меня с недоумением, даже пистолет опустил.

- Как сам то думаешь? – слегка зарычала я. – Они убили моего ребенка, чуть не убили меня! Не знаю кто это сделал, понятия не имею за что, но, думаю, они не остановятся и попытаются убить меня снова.

- Они не остановятся, - кивнул он. – Я видел в интернете фото после той аварии, где их машина сгорела. И заметил обожженную руку мертвеца, торчащую из-под обломков. При этом огонь не тронул татуировку на предплечье. Там была набита голова синего орла. Это знак международного клана наемников. Тебя заказали. Как думаешь, кто мог желать тебе смерти настолько, чтобы оплатить услуги профессиональных убийц? Стоят они очень недешево. Муж? Конкуренты?

Я покачала головой.

- Мой муж – это бодрящаяся безвольная тряпка, строящая из себя супермена. К тому же, трусливая тряпка. Деньги у него есть, но он никогда на такое не решится. Конкуренты – вряд ли. Мне кажется, для того, чтобы заказать чью-то жизнь, рискуя потерять всё, нужны очень веские причины. А я таких поводов никому не давала, потому что стараюсь поступать с людьми так, как хотела бы, чтобы они поступали со мной.

- Иногда такое отношение людей бесит больше, чем открытая вражда, - заметил мой спаситель. – Но, как бы там ни было, наемники не успокоятся, пока не выполнят заказ. Это для них дело чести.

- Тем более! - топнула я ногой. – Я не хочу подыхать как корова, которую привели на бойню! А еще я хочу найти тех, кто меня заказал, и отмстить за смерть своего ребенка!

На этот раз в его взгляде появилось нечто вроде уважения.

- Хорошо, - сказал он. – Держи.

И протянул мне пистолет.

- Это итальянская Беретта девяносто два с глушителем. Для женщины пистолет тяжелый, но ты вроде не из неженок. Ноги расставь вот так, руки держи перед собой, дыши спокойно.

Он обнял меня сзади, взял мои руки в свои, помогая прицелиться. Но мой взгляд зацепился не за мушку, о которой он говорил мне на ухо, а за его руки. Перевитые венами, настоящие, мужские, в которых мои утонули, словно устрица в раковине.

И вдруг я осознала: именно сейчас, когда он обнимает меня с, так сказать, педагогической целью, я ощущаю себя в полной безопасности. Словно эти грубые и сильные мужские руки отгородили меня от всех ужасов внешнего мира, и полностью задушили боль, затаившуюся во мне. Как физическую, так и душевную…

- Я даже не знаю, как тебя зовут, - тихо проговорила я.

Но он услышал.

- Иваном зовут, Виктория Андреевна. Я твои документы просмотрел пока ты была без сознания. Не отвлекайся, если действительно хочешь научиться. Плавно тяни за спусковой крючок, одновременно выдыхая. Нужно чтобы выстрел произошел на середине выдоха, тогда пуля с высокой вероятностью попадет в цель.

Разумеется, я промазала. Да еще вдобавок от неожиданности чуть не выронила пистолет, когда он дернулся у меня в руках, словно рассерженный хищник.

- Ничего страшного, - проговорил Иван. – Оружие как своенравный породистый конь. Его нужно приручить, договориться с ним, полюбить его – и тогда оно ответит взаимностью. Ощути его продолжением своей руки, будто хочешь ткнуть пальцем в монету – и всё получится.

И правда, получилось.

Но не с двадцати метров, как у него, а с пяти – для этого дважды пришлось сократить расстояние.

Ивану явно нравилось учить меня. В нем явно пропал талант педагога. Когда я отчаянно тупила, он мягко поправлял, не давя своим авторитетом отличного стрелка, а просто подсказывая как лучше.

Если б он прикрикнул на меня, я бы, скорее всего, бросила пистолет, разрыдалась, забилась в истерике под грузом случившегося со мной – мне буквально одного окрика не хватало до этого. Но удивительно: его спокойный негромкий голос, его большие теплые руки, в которых мои просто утонули, действовали не меня гипнотически-успокаивающе. Клянусь, мне ни с кем и никогда не было так спокойно…