Я же занялась приготовлением чая.

Так как принцип работы плиты я уже поняла, то с нагревом воды проблем не возникло, а вот полноценной заварки я не нашла. Лишь только пакет с листьями малины, смородины и мяты. И маленький мешочек сушёных цветков ромашки.

– Травяной чай, – сама себе пробормотала под нос, заваривая всё это богатство.

Травяной чай – это даже хорошо – полезно для кожи и сосудов.

Через пятнадцать минут серебряный поднос был сервирован тарелками с пышным омлетом, заварочным чайником и стопкой кружек.

– Давайте я вам помогу, – вызвался слуга, тяжело поднимаясь со своего места и бросая тоскливый взгляд на недоеденную порцию омлета.

Я улыбнулась.

– Том, я сама понесу поднос, но буду благодарна, если ты будешь открывать для меня двери. Ведь они такие тяжёлые!

Мужчина гордо приосанился и поковылял на выход. А я вздохнула с облегчением. Боюсь, если бы он настоял на своём, то мачеха с сёстрами не скоро бы увидели свой завтрак – руки у слуги дрожали знатно.

Мы прошли несколько залов, и передо мной распахнулись последние двери.

– Спасибо, Том, – поблагодарила я, – а теперь возвращайся на кухню и закончи свой завтрак, я останусь со своей семьёй.

Сбитый с толку мужчина суетливо поклонился, затем кивнул, снова поклонился и, наконец, одарив меня недоуменным взглядом, прикрыл дверь, отрезая меня от коридора.

Я развернулась вместе с подносом и наткнулась на три ошарашенных взгляда.

– С добрым утром, – улыбнулась своей новой семье. Единственной в этом мире, – а вот и завтрак.

– Маменька, она всё же умом тронулась? – смотря на меня с опаской, уточнила рыжеволосая Анастасия.

Вторая сестра, я так понимаю, Дризелла – сестра-близнец рыжульки, только волосы у неё были черными, словно вороново крыло, смотрела настороженно, нахохлившись, словно мокрый воробей.

Игнорируя вопрос, который предназначался не мне, я водрузила поднос на стол и села на ближайший стул.

– Приятного аппетита, матушка. Сестры, – одарила я их всех вежливой улыбкой.

Глаза женщины вспыхнули гневом.

– Не знаю, что это за игра, Мариэлла, но прекрати. Встань и обслужи нас, как полагается.

Я посмотрела на женщину серьёзно.

– Мадам, я приготовила завтрак. Я его принесла. Пожелала вам приятного аппетита. И, как вы заметили, послушала вашего наказа и не поставила перед собой порции. Но то, что вы просите сейчас, это работа слуг. Я же – ваша падчерица.

Я сознательно не сказала слово дочь, чтобы обозначить, что не стремлюсь занять место её детей, они и так, наверняка, тяжело переживали, что стали не единственными детьми в семье.

– Ты нам никто! – прошипела Дризелла, смотря на меня вызывающе. – После твоих мерзких слов, которыми ты шантажировала нас в карете; после того, как украла мое платье; после того, как пообещала наговорить про каждую из нас принцу гадостей, ты смеешь вести себя как ни в чем не бывало?!

Её оборвала хозяйка дома.

– Дризелла, помолчи. Ешьте, девочки. Золушка, выйди.

Я вздохнула, сетуя на то, что в этом мире я всего лишь молодая девица без всяких прав, и встала. Публичного скандала мне было не нужно.

– Хорошо, мадам. Могу я попросить вас уделить мне время после завтрака?

Тут она посмотрела на меня удивлённо. И сводные сёстры тоже.

Анастасия, так вообще, неприлично вытаращилась и икнула.

– А… А скандал? – растерянно поинтересовалась она.

Мне стало смешно. Мне нужно было скандалить за столом, за которым у меня даже не было своей порции? И за которым на меня смотрят как на врага народа? А зачем? Я лучше пойду на кухню к Тому, спокойно позавтракаю, а потом, на сытый желудок, спокойно переговорю с мачехой.