Репти с интересом наблюдал за мной, пока я, закусив губу, следила взглядом за воздушным танцем драконидских машин.

— Дело в том, Василиса, что увидеть нашу, как ты говоришь, истинную внешность, могут только наши единокровники или полукровки. Остальные не могут, если, конечно, не воспользуются инозвездной техникой. Мы в курсе о новых фильтрах, поставленных на некоторые видеокамеры Грентона.

— И дракониды не могут? — не выдержало мое любопытство.

— И они. Наши технологии подмены совершенствовались тысячелетиями. Но у людей, в отличие от наших исконных звездных врагов, есть возможность наблюдать нас в истинном виде без каких-то технологических ухищрений.

— И, конечно, эта возможность очень дорого стоит, — язвительно предположила я.

— Нет, она ничего не стоит, — обескуражил меня Черный. — Это естественная, как зрение, способность наших доноров — видеть нас такими, какие мы есть. Ты хочешь стать моим донором?

— Никогда!

— Даже на один миг? Одного мгновения вполне достаточно, чтобы увидеть меня сквозь биомаску.

— Не настолько я любопытна.

Увижу как-нибудь и через камеры, если еще вернусь в отель.

Одна только мысль стать ближе к репти, чем расстояние в метр, ужасала меня до трясучки. А он, между прочим, стоял всего лишь в полушаге, а мой локоть все еще ощущал холод ледяных пальцев, как будто прикосновение Черного оставило на коже неуничтожимый отпечаток!

— Ты зря боишься, это не больно и не нанесет никакого физического или психологического ущерба, — искушал он, играя соблазнительно бархатными модуляциями тембра. Репти умеют виртуозно обращаться с голосом, как музыканты — со своим инструментом. Манипуляторы, одним словом. — Всего одно биение сердца, доля секунды, а ты будешь знать о нас гораздо больше, чем тебя когда-либо научат в вашей академии и даже в особой группе полковника Ренски. Ты получишь бесценную информацию, которой владеют очень немногие. М? Василиса?

— Нет. Не нужно. Мне холодно. Проводите меня вниз, будьте так любезны.

— Жаль. Но в любой момент, если захочешь. Или еще что-нибудь интересное узнать из первых рук… — он протянул мне черный прямоугольник визитки.

Разобрать в темноте, что на ней написано, и есть ли следящий маячок, я так не смогла и сунула в кармашек джинс. Как ни странно, где-то в глубине души шевелилось разочарование. Тайна была так близка. Даже не внешность одного отдельно взятого репти меня интересовала, как возможность понять, что же испытывают доноры, как работает их связь с рецепиентом и что из этих сведений можно превратить в оружие против чешуйчатых.

Зависимость от доноров — их слабость, это несомненно. С одной стороны. С другой, не слишком-то репти дорожат «кормильцами», меняют их, как одноразовые батарейки.

— Надень, Василиса, ты действительно можешь замерзнуть, — пока я зависала над визиткой, Черный где-то раздобыл куртку и обрушил ее мне на плечи, придавив тяжестью. Прорезиненную, холодную, огромную, длиной почти мне до колен. — Это роба смотрителя, не моя, так что, не побрезгуй.

— Спасибо.

И мы направились, наконец, к лестнице. Репти — впереди, держа меня за руку, я позади, изо всех сил цепляясь за деревянные перила и стараясь не ткнуться носом в его спину. Внутри башни оказалось темно, холодно и сыро, как в склепе. Если я оступлюсь на скользких каменных ступенях, а перила вдруг прогнили, то…

Додумать не успела. Нога соскользнула, перила треснули, я успела лишь взвизгнуть.