– Дура! Мерзавка! Тупица! Идиотка несчастная! Значит, вот как ты повинуешься моим приказам? Вот как ты выполняешь деликатные поручения? Теперь Конде далеко, но англичанин по-прежнему лелеет надежду захватить Гавр! Неужели тебе жить надоело и ты не понимаешь, чем тебе придется заплатить за свою глупость?

Никогда Екатерина, безупречно владевшая собой, не закатывала своей кузине такого скандала. Испуганная Изабелла де Лимёй, распростершись в поклоне перед Екатериной, безмолвно сносила приступ королевской ярости и трепетала все телом, охваченная непритворным ужасом. Впервые она видела флорентийку в столь неистовом гневе и в глубине души опасалась за свою жизнь. Злые языки утверждали, будто королева умеет очень ловко отправлять на тот свет предателей… или непокорных. А ведь, по словам Екатерины, в том, что сделала Изабелла, обнаруживалась прямая государственная измена!

В ярости королева металась по комнате, но вдруг остановилась перед молодой женщиной и, грубо схватив ее за запястье не по-женски сильным рывком подняла Изабеллу на ноги.

– Слушай меня внимательно, Изабелла mia, – процедила она сквозь зубы. – Слушай внимательно и постарайся запомнить каждое мое слово, ибо повторять их я не буду: я напишу Луи де Конде и попрошу его вернуться. В крайнем случае – прикажу ему сделать это. Он приедет, потому что не посмеет ослушаться, оказать открытое неповиновение властям! Когда он будет здесь, я приказываю тебе – слышишь? – приказываю признаться ему в том, что его отсутствие исторгало у тебя жалобные стоны любви! Я даже велю тебе так сильно влюбиться в него, чтобы ни о чем другом он и думать не захотел. Ибо я желаю, Изабелла, чтобы принц был счастлив, даже очень счастлив! Ничто так не отвлекает воина от войны, как благоуханная постель молодой, давно желанной женщины. Только при этом условии я тебя прощу – и даже вознагражу тебя!

Молодая женщина дрожала, как осиновый лист, но все же попыталась защитить свою неуместную любовь.

– Сжальтесь, ваше величество! И соблаговолите поручить эту миссию другой фрейлине! Я не смогу полюбить принца, ибо люблю другого!

В тусклых глазах Екатерины полыхнули искорки гнева.

– Этого болвана Робертэ? Как ты только смеешь напоминать мне о нем? Доверясь его красивому лицу и гордой осанке, я отправила Робертэ в Лондон обольстить Елизавету, но он только сумел сделаться всеобщим посмешищем: англичанка не обращала на него внимания и обзывала индюком! Нечего сказать, хорош у тебя вкус! Но главное не в этом: делая выбор между слабостями твоего сердца и Гавром, я, конечно, предпочту Гавр! Или ты исполнишь все желания Конде (и не думай подыскать себе замену, он хочет только тебя), или я тебя под любым предлогом разжалую из фрейлин. Если, разумеется, ты не будешь вынуждена отправиться в иной мир… скажем, по слабости здоровья!

Отпустив наконец руку молодой женщины, Екатерина устроилась в высоком кресле с прямой спинкой. Траурные вуали еще сильней подчеркивали бледность ее слишком округлого лица: как болтали злые языки, королева слишком была похожа на своего дядю, покойного папу Льва Х, который особой красотой не отличался.

– Я жду твоего ответа! – холодно сказала она.

В полном смятении Изабелла закрыла лицо руками. Униженная, она бесшумно плакала, но все же понимала, что должна покориться, если не хочет вызвать новый приступ гнева, быть может, роковой для нее. Наконец в тишине прозвучал ее дрожащий голос:

– Я буду повиноваться, ваше величество!

– И правильно сделаешь! Когда Конде окажется в наших руках, ты в любое время сможешь вернуться к своему индюку, я мешать тебе не буду. Но что за странная мысль – следовать велениям сердца! Разве у