– Ну, хорошо, что же было далее?

– А далее она, получив мое согласие, обвела ножом круг возле кровати, читая какие-то заклинания, и сказала мне немного поспать, чтобы я набралась сил. Когда она выходила из комнаты, её лицо уже стало прежним – молодым и красивым.

А я действительно заснула и проспала без сновидений до самого вечера. Как только проснулась, я уже самостоятельно встала с кровати и шатающейся походкой сходила в уборную. Служанка принесла мне стакан какао и бутерброд. Потом ко мне заглянул Казимир и подбодрил меня. Он рад был тому, что я начала пить и есть.

Ближе к ночи Алеста надела на себя чёрное платье, а поверх него накинула тёмный плащ. Я, Алеста, Казимир и ещё две незнакомые дамы, помощницы Александры Фёдоровны, вместе поехали в сторону Смоленского православного кладбища. Ехали мы недолго. Ещё в карете, в лучах полной луны, я видела, как менялся облик Александры Фёдоровны – из молодой и красивой женщины она вновь превратилась в древнюю старуху, похожую на ведьму из страшной сказки. И только блеск её глаз оставался всё еще молодым и не таил ровно никакой злобы.

А дальше, Миша, я помню всё довольно смутно. Мы долго шли между могил со старыми, покосившимися от времени крестами. Наш путь освещал масляный фонарь. На улице стоял сентябрь, и недавно прошёл дождь. По дороге я вдыхала запахи свежей земли, мокрого дерева, опавших листьев и аромат белых хризантем. И мне вновь делалось страшно. Мне казалось, что во тьме вслед за нами бредёт бледный призрак навязчивого Сотникова. Мы дошли до старой, заброшенной часовни. Алеста отомкнула ключом дверь, она отворилась со страшным скрипом. Из часовни пахнуло сыростью и тленом. Ведьма зашла туда и вышла с большим серебряным кубком, все стороны которого были расписаны змеиным узором.

– На этом кубке изображен Готландский змей. Он покровительствует нам в магии, – торжественно произнесла Алеста.

Еще по дороге Казимир волновался о том, что на обряде будут присутствовать лишь три настоящих ведьмы. Он, верно, хотел собрать их чертову дюжину, дабы они справились с моим новоиспеченным женихом, но Алеста уверила его в том, что они и трое справятся с этой задачей. Она вынула из котомки два мешка и бутылку с вином. В одном из мешков было две чёрные курицы, в другом оказались ядовитые змеи. А потом начался сам обряд. На небольшой полянке, расположенной возле часовни, ведьма прямо ножом начертала на земле пентаграмму. А после в жертву принесли двух куриц, окропив их кровью центр магической фигуры. Алеста громко выкрикивала слова древнего заклинания, призывая на помощь тёмные силы. Ей вторили две другие ведьмы. А я стояла рядом ни жива ни мертва. Казимир ужасно нервничал – все эти события просто на глазах состарили его, добавив ему кучу седых волос. Потом, усиливая заклинание, Алеста призвала к себе дух Николая Ивановича. И представь себе, он явился. Он оказался в самом центре пентаграммы. Его образ постоянно менялся – он, то становился бледным и сизым, словно речной пар, то уплотнялся почти до человеческой формы. И в эти самые минуты я видела, насколько же изменилось выражение его лица.

– Что с ним стало? – хриплым голосом спросил Гладышев.

– Он выглядел то злым, то печальным и растерянным. Он даже пытался что-то бормотать. Но Алеста прервала его жалостливые просьбы. Каким-то страшным заклинанием она пригвоздила его к центру магической фигуры. И как не дёргался, он не мог сдвинуться и с места. Потом ведьма достала из мешка длинную и толстую змею и, наполнив Готландский кубок вином, отрезала у змеи голову, а змеиную кровь вылила в кубок с вином, а хвост змеи кинула в сторону Сотникова. Он заорал так, что вороны на кладбищенских деревьях взмыли в ночное небо. И это не был крик человека. Миша, это даже не был крик животного. Так могло кричать лишь какое-то чудовище, обитающее в Преисподней.