И он не мог разрушить остатки своей человечности и совести, затягивая во тьму кого-то вместе с собой. На физическом, химическом и на каком-то невероятном духовном уровне, он тянулся к Натали. Хотел ее. Неимоверно. Не просто как женщину в своей постели. Нет. Он хотел ее целиком. Завернуть в себя и не отпускать. Слушать ее язвительные упреки, смотреть в ее невероятные глаза. Он мечтал о несбыточном. Грезы рисовали ему картину, как он ищет в ней поддержку и понимание и… находит.

А потом придет его семья и разрушит его идиллию. Он не выдержит страданий Натали. Не выдержит. Все было слишком…

Сам не заметил, как оказался на парковке возле своего “Бугатти”. Нужно поскорее уехать отсюда и навсегда оставить Натали Лагранж в покое.

– Джон! – услышал он окрик. Проклятье. Не успел.

Идиотка! Бежала с сумкой в руке со всех ног через всю парковку. И… он пропал окончательно.

Ее каштановые блестящие волосы развевались и отсвечивали, словно алое пламя, на солнце, когда она бежала к нему. Несмотря на то, что она слышала и видела, пересилив боль, бежала в его, Джона, объятия.

Она почти рухнула перед ним, но он успел ее подхватить. Наплевав на осторожность, крепко прижал ее к себе. Она здесь. Натали здесь.

– Дура ты проклятая, – выругался он куда-то ей в волосы. Она слышала? Наверняка ведь слышала, как бьется его сердце. Или это он слышит ее?

– Я хотела попросить тебя увезти меня домой. С тобой уезжала, с тобой и должна вернуться, – пробормотала ему в плечо, подобрав совершенно нелепое оправдание тому, что сейчас между ними произошло.

– Прагматичная Натали, – Джон усмехнулся, позволив ей сохранить достоинство. Держа за талию, медленно отвел к пассажирскому сиденью. Надеялся, что от ее бездумных поступков раны не вскрылись.

– Похоже, я все-таки роковая женщина, раз ты предпочитаешь возить меня на этой машине, – подколола Натали. Ее слова очень “совпадали” с ее внешним видом.

Джон поскорее затолкал ее на сиденье и закрыл дверь. Немного постоял и подышал воздухом, прежде, чем сесть. Он неистово привыкал к язве Натали. Даже сейчас, когда вел себя, как раненный зверь и мечтал о том, чтобы залечь на дно и от всех отречься.

Он сел за руль и включил музыку. Не хотел никаких слов. Слушать. Говорить. Не сейчас.

15. 14. У нас свидание?

14.1

Натали откинулась в кресле и улыбнулась, принимая правила его игры. Она не хотела лезть в его душу. Да и сама едва ли в том состоянии, чтобы о чем-то говорить. У молчания своя прелесть. Не нужны слова. Зачем? Когда можно одним лишь взглядом касаться его рук, вспоминая, как уверенно и крепко они могут удержать, если ноги не держат. Вдыхать его древесный чувственный и дикий запах, будоражащий в ней новые желания. Она закусила губу, прикрыв на мгновение глаза. Даже сквозь музыку она точно могла воспроизвести в голове его голос. Ругающийся или смеющийся. А может, особо нежный, когда назвал ее «милая»?

Джон как будто прочел ее мысли и обернулся с предостерегающим прищуренным взглядом почти черных, но нет, антрацитовых глаз, отдающих едва заметной синевой. Что за мужчина! Жаль, что ее отклонения и травмы прошлого не позволят быть рядом с ним.

Она надеялась, что жизнь никогда не столкнет их друг против друга. Она не выстоит, не выдержит. Сдастся, если придется. Пойдет убивать вместе с ним. Лишь бы можно было вот так молчать и погружаться в эти новые для нее чувства.

Обратив внимание, что они ехали в какую-то другую сторону от ее дома, Натали забеспокоилась.

– Мой дом севернее.

– Я знаю. Я везу тебя не домой.