– Одна из моих фрейлин прекрасно танцует тоэйру. Полагаю, она с радостью порадует нас своим мастерством, – Беатриче обернулась и в упор взглянула на Амаранту, но я оказалась быстрее и вышла вперёд.

– Моя королева, это честь для меня, – торжественно ответила, наслаждаясь воцарившейся тишиной и яростным шипением Амаранты. – Тоэйра священна для всех южан, поэтому я хочу посвятить свой танец вечному союзу между Эскарлией и Огненными островами. Да пребудет мир в наших сердцах и пусть звезды озаряют путь тех, кто идёт тропою чести! – произнесла ритуальную фразу и покосилась на Леона.

Он выглядел настороженным, но записывать меня в кровные враги пока не спешил. Мне удалось предотвратить скандал!

– Моя милая Реджина, – королева облегченно выдохнула и улыбнулась, – ты настоящее сокровище.

Я наивно полагала, что самое сложное позади и осталось лишь красиво станцевать, но…

– Ваше величество, тоэйру исполняют под перезвон гитарных струн, а не в звенящей тишине, – неожиданно произнес Леон, окинув меня обжигающим взглядом.

Словно о чём-то предупреждая или… бросая вызов?!

– Если позволите, я сыграю для леди Альтис, – его губы изогнулись в говорящей улыбке.

Только говорил он на неизвестном мне языке, и пока понимала лишь одно – я влипла!

Знать бы ещё во что…

– Буду рада услышать вашу игру, господин генерал, – сдержанно ответила Беатриче. – Принесите гитару и кастаньеты!

Со всех сторон послышались перешёптывания. Заинтересованные, осуждающие, удивлённые. Гости реагировали по-разному, но мой взгляд был обращён лишь к Леону.

Я даже не догадывалась, что именно он задумал. Его лицо оставалось невозмутимым, зато в глазах плясало пламя. Шальное, неукротимое. Оно сжигало меня дотла, и в тоже время завораживало.

Я чувствовала себя мотыльком, летящим на погибельные огни. Но разве не в этом суть фламенко?

Танец, который невозможно исполнить, если на душе штиль. Безумие, сливающееся с симфонией ночи, и страсть, накрывающая лавиной. Ломающая запреты, заставляющая тело изгибаться в болезненной неге и трепетать подобно пламени бушующего костра.

Танец, как вызов и безмолвная дуэль, отбиваемая стуком каблуков и звонкими хлопками рук.

Одержимость, пульсирующая в груди чёрной дырой и затягивающая в свою пучину.

Танец, дикий как моя жизнь… Полная боли и предательства, череды поражений и побед, но всегда без сожалений.

Я никогда не умела отступать. Только гореть. И сегодняшняя ночь не станет исключением.

Пронзительный звон гитарных струн рассёк тишину подобно взмаху клинка. Слишком грубый и неловкий, надрывный. Слуга, принёсший инструмент, не умел обращаться с ним и даже держал неправильно, со странной опаской. Словно боялся заразиться южным зноем и безумием.

Так глупо…

– Леди Альтис, – служанка протянула мне подушку, на которой лежали кастаньеты.

Амаранта считала их обязательным атрибутом, но, видимо, ни она, ни автор никогда не танцевали настоящее фламенко. Движения рук пишут историю танцовщицы. Они слишком важны, чтобы променять их на эффектный стрекот.

– Уберите, – отмахнулась, запахнув шаль словно крылья.

Пусть и не традиционный мантон, но размер позволял использовать её в танце. Искрящаяся вышивка и кисти, украшенные жемчужными бусинами, будут эффектно переливаться на свету, притягивая ко мне жадные взгляды.

Танец – это не только движения, но и атмосфера. Всё, что окружает танцовщицу может сыграть как за, так и против неё.

А моя тоэйра должна быть безупречной.

Новый перезвон гитарных струн стал для меня сигналом. На этот раз мягкий и вкрадчивый. Он приглашал и манил, но пока ещё не бросал вызов, лишь дразнил.