— Ась? — встречает нас мальчишка-конюх.

Мы с Аши переглядываемся, ибо слово однозначной интерпретации не подлежит.

— Ночёвку, — говорю. — Накормить лошадей, вычистить к утру. Карету не трогать. Всё ясно?

— Ась, — соглашается парень.

— Места-то есть? — переживает Аши.

Парнишка пожимает плечами и вдруг диким голосом орёт:

— Ма!

Мы с Аши вздрагиваем, я начинаю думать, что остаться на ночь в каком-то лешим забытом селении — не лучшая идея.

Из двери выглядывает дородная матрона.

— Чо там? — интересуется.

Мальчишка совершенно не стесняясь тычет в нас пальцем — мол, вот эти там.

— Одна! — сообщает матрона, не соизволив сделать лишних телодвижений.

— Я одна не пойду, — пугается и отступает мне за спину Аши.

— Кровать! — уточняет матрона.

— В комнате? — подозреваю неладное.

— На чердаке!

— И там только мы?

— Пока да, — успокаивает.

— Даю сьер, но чтобы больше никого!

При виде золотой монеты извилины хозяйки начинают шевелиться раза в два скорее — впрочем, в отличии от остального тела. Лишь через глаза видна их тяжёлая работа по подсчёту вероятной прибыли.

— Завтра отдам, — говорю.

Аши смотрит настороженно, но не спорит. И то хлеб.

При мысли о хлебе слюни принимаются наполнять рот, но есть по-прежнему не рискую. Вдруг здесь всех заранее подкупили? Кто знает? За чужие земли я не в ответе. Даже если это земли вполне нейтрального Зеркала.

— Ужин? — интересуется хозяйка корчмы.

— Не надо, — отвечаю, распрягая лошадей.

На всякий случай повторяю указания относительно них и кареты, а то великовозрастный сыночек не выглядит способным верно оценить задание. Забираю оба покрывала с сидений — кто знает, сколько здесь постели не меняны?

Вопреки опасениям, на чердаке не столь страшно, как представлялось снаружи. Деревянный пол давно истоптан, зато выскоблен. Есть даже небольшое окошко с парой пауков и горящей свечой на подоконнике.

Кровать, конечно, не чета моей, но должны поместиться. Больше всё равно лечь негде, она занимает чуть не целую комнатушку. Видно, что помещение время от времени сдаётся и иногда даже убирается.

Расстилаю одно покрывало поверх постели, предлагаю Аши ложиться.

— Надо было и камзол взять, — зябко ёжится.

— Ничего, я тебя обниму — сразу согреешься, — улыбаюсь широко.

Аши испуганно вскидывает глаза. Ну не всерьёз же она о камзоле! Только лошадиной вони нам и тут не хватало!

Зато принимать позы, достойные Южели, не начинает. Это хорошо, отбиваться в постели от настырных девиц мне как-то до сих пор не доводилось, да и давать служанкам повод на что-нибудь претендовать не хочется. А уж после последнего ранения и вовсе...

Гм, ладно, об этом как-нибудь в другой раз. Халат всё самое неприятное скрывает, а про остальное знать никому не надобно.

Обхожу чердачок, меч держу в руке, но тут с ним и не развернёшься как следует. Впрочем, если припечёт, то и не тут развернёшься.

Выглядываю в окошко. Надо же, отсюда конюшни видны и даже наша карета. Удобно, однако! Всё для постояльцев. Хмыкаю. Жаль, проверить на магию не смогу.

Аши садится на кровать, скидывает обувь, поглаживает платье, но снимать не помышляет. Наблюдаю незаметно. По-моему, она за мной тоже.

— А конклав как же? — спрашивает.

Да, я и сам об этом думал. И конклав пропустить не хочется, и обод лишний тратить.

18. 18

— Полгода не был — ещё раз не дойду, не страшно. Вернусь — сам созову. По поводу нападения. Хотя и глупо это: кто ж признается-то. Скажут, у Джареса снова припадки с галлюцинациями.

— Ничего себе, галлюцинации! На двоих!

— Ты не в счёт, тебя я мог подговорить. Подкупить на худой конец.