– Да, на все четыре вектора, на все четыре стороны, – вздохнул доктор, прикладывая импульсар к центру ладони Вальтера. – О, друг, у тебя запредельные цифры стресса. Как бы ты сам не последовал за своими колосками. Давай-ка, друг, в кабину «Эписон».

– И надолго? – спросил парень.

– Не очень, – уклончиво ответил Антони и, улыбнувшись, продолжил: – до вылета экспедиции успеешь.

– А ты откуда знаешь, что я лечу с экспедицией?

– Я ничего такого не говорил, – ответил он.

– Как не говорил, а твоя фраза: «До вылета экспедиции успеешь?»

– Ах, вот ты о чем, – улыбнулся доктор, – так я о том, что успеешь проводить свою Долорию. Я просто пошутил…

– Понятно, – укладываясь на кушетку, проговорил Вальтер, – но теперь Долория будет меня провожать. Я лечу на планету. А она остается.

– Вот как, – смутился Антони, – извини, я не знал. Тем более, дорогой мой, тебе одной процедурой не обойтись. Будешь эти дни ходить на лечение.

– Н-да, шеф твердит, что я буду обязан ходить на тренировки и на занятия, ты говоришь, на лечения. Всем я сразу понадобился. Просто гордость за себя распирает.

Но доктор ничего не ответил. Он молча слушал ворчание Вальтера, подключая к нему аппарат «Эписон», с умилением наблюдая, как более бессвязной становилась речь пациента, пока тот окончательно затих и стал ровно дышать.

«При таких запредельных стрессовых состояниях он ведет себя даже очень спокойно и прилично, – подумал Антони, – сильного духа человек. Хорошо, что он летит к планете, ему проще будет там смотреть на то, что творят местные аборигены. Не всякая душа выдерживает видеть подобное. И ещё лучше, что Долория остается, я так за неё волновался и неоднократно говорил шефу, чтобы тот её оставил. Вальтер не промах, такая девушка многим нравится, мне тоже. Хорошо, что она останется здесь, на корабле, мы сможем теперь чаще встречаться…»

Вечером, узнав обо всем, что случилось, Долория попыталась встретиться с Вальтером, но не найдя его нигде, зашла в медицинский отсек к Антони. Он пересматривал результаты обследования экспедиционной группы и сидел в полном одиночестве, в полумраке у небольшого светящегося экрана.

Антони вообще не любил яркого света, громкой музыки. Он уважал во всем полутона, мягкие и спокойные.

– Можно? – спросила девушка, входя в кабинет.

– О, Долория! – обернувшись, воскликнул доктор. – Проходи, присаживайся, я сейчас закончу просмотр. Ты просто в гости или что-то случилось?

– Я Вальтера искала, но его нигде нет. Думала, может, у тебя, – проговорила она, присаживаясь.

– Он был у меня, но давно уже, – ответил Антони, переключая информационный материал на другую программу и уводя его в ячейку памяти. – Он пережил сильнейшее потрясение оттого, что случилось. Ты в курсе дела?

– Да-а, – вздохнула Долория.

– Так вот, – продолжил доктор, – сейчас он проходит курс лечения. У меня ты его теперь не найдешь. Он на особом режиме, ему запрещены контакты с посторонними, особенно с теми, кто не летит к планете.

– Да, я знаю. Сегодня всю экспедиционную группу переводят на карантинное изолирование. Я должна была быть там, поэтому мы с Вальтером вчера и просидели допоздна. Он с нашего свидания прямо на дежурство ушел.

– Вот и результат, – отведя взгляд от экрана и включив приятную мелодию, сказал доктор, – надо получше заботиться о своем возлюбленном. Не навечно же разлучаетесь, вернется экспедиция, и вновь будете рядом.

– Как о нем позаботишься? Я тоже говорила Вальтеру, что увидимся скоро, а он не соглашается. Говорит, давай ещё побудем вместе, мол, и отдых ему без меня не отдых. Теперь мне придется его ждать из экспедиции. Я так за него волнуюсь, он такой романтичный и добродушный.